концов ты чистишь чертов огромный мост; они спрашивают: «Кто-нибудь хочет хорошей еды?», и ты сидишь и чистишь картошку всю неделю. Никогда не вызывайся добровольцем. Даже если сержант стоит и говорит: «Нам нужен кто-то, чтобы пить спиртное, бутылками, и заниматься любовью, постоянно, с женщинами, все готово». Всегда будет какая-нибудь загвоздка. Если хор ангелов просит добровольцев в рай сделать шаг вперед, Нобби знает что лучше сделать шаг назад.
Если пригласят капрала Ноббса, он не будет рад приглашению. Его вообще не найдут.
Нобби обошел стаю свиней на середине улицы.
Даже мистер Ваймз никогда не приглашал его добровольцем.
Голова Нобби раскалывалась. Он был уверен, что это из-за перепелиных яиц. Только больные птицы могут откладывать такие маленькие яйца.
Он обошел корову, которая стояла, всунув голову в чье-то окно.
Нобби в короли? О, да. Никто никогда ничего не давал Нобби кроме кожных болезней или шестидесяти плетей. Это был собачий мир Ноббса. Если бы был мировой чемпионат неудачников, то Ноббс был бы перв... последним.
Он прекратил бег и улегся в подворотне. В гостеприимной тени он достал из-за уха очень маленький бычок и закурил.
Теперь он почувствовал себя в достаточной безопасности, чтобы подумать обо всех этих животных, которые заполонили улицы. В отличие от фамильного древа, плодом которого был Кишка, стелющаяся виноградная лоза Ноббсов цвела только внутри городской стены. Нобби был твердо уверен, что животные это еда, и ничего более. И он был уверен, что они не должны так свободно разгуливать по улицам.
Целые толпы людей пытались загнать животных. Но из-за того, что люди устали, а животные были голодные и запуганные, все это приводило к тому, что на улицах появлялось все больше грязи.
Нобби понял, что он совсем не один занимает подворотню.
Он присмотрелся. В тени прятался козел. Он был взлохмачен и дурно пахнул, но он повернул голову и одарил Нобби самым осмысленным взглядом из тех, что видел Нобби у животных. Неожиданно и совершенно неестественно для Нобби он вдруг почувствовал прилив дружеских чувств.
Он вытащил бычок изо рта и протянул его козлу, который тут же сожрал его.
— Ты да я, и мы с тобой, — сказал Нобби.
***
Разнообразные животные в панике разбегались перед идущими Кэрротом, Ангуа и Веселиной. Больше всего они шарахались от Ангуа. Веселине казалось, что перед ними находится невидимый щит. Некоторые животные пытались залезть на стены или шарахались в безумном испуге в боковые улицы.
— Почему они так испуганны? — спросила Веселина.
— Не могу понять, — сказала Ангуа.
Несколько испуганных овец убежали от них, когда они подошли к свечной фабрике. Свет в высоких окнах говорил, что изготовление свечей продолжается и ночью.
— Они производят почти полмиллиона свечей в сутки, — сказал Кэррот.
— Я слышал, что у них очень современное оборудование. Было бы очень интересно посмотреть.
В тумане светились нечеткие круги света. В подъезжающие телеги грузили связки свечей.
— Все выглядит довольно нормально, — сказал Кэррот, когда они проскользнули подходящую темную подворотню. — Все очень заняты.
— Мне кажется, что все бесполезно, — сказала Ангуа. — Как только они увидят нас, они тут же уничтожат доказательства. И даже если мы найдем мышьяк, что из этого? Законом не запрещено владеть мышьяком, не так ли?
— Э... законом не запрещено владеть этим? — прошептал Кэррот.
По улице медленно брел голем. Он очень отличался от других големов.
Остальные были очень древними и чинили сами себя уже столько раз, что они были так же бесформенны как детские пряники в форме человека, но этот был очень похож на человека, по меньшей мере, на то, как люди хотят выглядеть.
Он был похож на статую из белой глины. Вокруг головы, как часть дизайна была вылеплена корона.
— Я был прав, — пробормотал Кэррот. — Они сами сделали голема.
Бедолаги. Они думали, что король освободит их.
— Посмотрите на его ноги, — сказала Ангуа.
На ногах шагающего голема то появлялись то исчезали красные линии, такие же линии появлялись и на его руках и теле.
— Он трескается, — сказала она.
— Я знала, что нельзя обжигать глину в старой печи для хлеба! сказала Веселина. — Она неправильной формы!
Голем толкнул дверь и вошел в фабрику.
— Пошли, — сказал Кэррот.
— Коммандер Ваймз приказал нам ждать его здесь, — сказала Ангуа.
— Да, но мы не знаем, что там может сейчас происходить, — сказал Кэррот. — Кроме того, ему нравится, когда мы проявляем инициативу. Мы не можем просто торчать здесь.
Он перебежал улицу и открыл дверь.
Внутри все было заставлено связками свечей, между ними были оставлены узкие проходы. Со всех сторон доносились постукивания и позвякивания фабрики, немного приглушенные связками. В воздухе пахло горячим воском.
Веселинка услышала спор шепотом, который доносился чуть выше и позади ее маленького круглого шлема.
— Было бы лучше, если мистер Ваймз не приказал бы ее взять с собой. А вдруг с ней что-нибудь случится?
— О чем ты говоришь?
— Ну... ты знаешь... она же девушка.
— Ну и что? У нас полиции, по меньшей мере, три гнома женского пола и ты не беспокоишься за них.
— О, не надо... назови хоть кого-нибудь.
— Ларс Черепушка, для начала.
— Нет! Правда?
— Ты хочешь сказать, что мой нюх обманывает?
— Но он на прошлой неделе выиграл борьбу в соревнованиях на звание лучшего в шахтах!
— Ну и что? Ты хочешь сказать, что женщины слабее мужчин? Ты не боишься за меня, когда я сама успокаиваю драку в переполненном баре.
— Я помогаю, если это необходимо.
— Мне или им?
— Так нечестно.
— Правда?
— Я бы не помогал им, если бы ты не была слишком жестока.
— Ах, так? А еще говорят, что рыцарство вымерло...
— Все равно, Веселина... другое дело. Я уверен, что он... она хороший алхимик, но лучше все же прикрывать ее спину в драке. Держись...
Они вошли в цех.
Над ними проносились свечи — сотнями, тысячами, они висели зацепленные за фитили на бесконечном ремне сделанным из деревянных платформ связанным вместе лентой, которая висела на блоках по всему длинному залу.
— Я слышал об этом, — сказал Кэррот. — Это называется конвейер.
Таким образом изготавливаются тысячи одинаковый вещей. Но посмотрите на скорость. Удивительно, что машина может...
Ангуа показала пальцем. Рядом с ней скрипела машина, но не было видно, что приводит ее в движение.
