— Ребята из Отдела по убийствам придерживают кой-какие детали, чтоб можно было определить, кто из психов, сознающихся по телефону, говорит правду.
— Вы вызвали полицию? В том, что я прочитал, о вас не пишут.
— Никто не знает, что я там был. Я сбежал. Возможно, конечно, это не самый разумный поступок, но полиция уже привязала меня к убийству Суита, поэтому мне не хотелось давать им лишние улики.
— Как именно вы связаны с убийством Суита? — нахмурился Сифр.
— Я дал ему свою визитку. Копы нашли ее у него дома. Сифр погрустнел.
— А как с этой женщиной, Круземарк? Вы тоже дали ей свою визитку?
— Нет. Здесь я чист. Я нашел свое имя у нее в настольном календаре, и еще свой гороскоп, который она начертила, но я все забрал с собой.
— А где они сейчас?
— В надежном месте. Не беспокойтесь.
— Почему бы не уничтожить их?
— Вначале я так и хотел сделать. Но гороскоп может дать какую-нибудь зацепку. Когда Маргарет Круземарк спросила дату моего рождения, я назвал ей день рождения Фаворита.
В эту минуту появился официант с нашим заказом. Изящным жестом волшебника, он открыл блюда, и тут же материализовался еще один официант с бутылкой бордо в руке. Сифр занялся положенным ритуалом: понюхав пробку, он сделал крошечный глоток 'на пробу' и лишь затем кивнул, одобряя выбор. Нам наполнили бокалы, и официанты бесшумно удалились, словно карманные воришки, обшарившие толпу.
— 'Шато Марго', сорок седьмого года, — произнес Сифр. — Год прекрасного урожая в Верхнем Медоке [Область во Франции.]. Я взял на себя смелость заказать нечто такое, что подходило бы и к вашему заказу, и к моему.
— Спасибо, — поблагодарил я. — Но я не слишком разбираюсь в винах.
— Вам оно понравится. — Он поднял свой бокал. — За ваш дальнейший успех. Полагаю, мое имя осталось неизвестным полиции?
— Когда они пытались расколоть меня, я назвал им Уайнсэпа и сказал, что работаю на него. Я имею такое же право на конфиденциальность, как и мой наниматель.
— Ценю вашу сообразительность, мистер Энджел. Но каковы же ваши выводы?
— Выводы? У меня их нет.
— Вы полагаете, всех этих людей убил Джонатан?
— Ни в коем случае.
— А почему бы и нет? — Сифр поднес ко рту вилку с паштетом.
— Да все один к одному, как по плану. По-моему, Фаворита подставили, он здесь вместо козла отпущения.
— Интересная гипотеза.
Сделав глоток вина, я поднял глаза и встретился с его ледяным взглядом.
— Беда в том, что мне неизвестна основная причина. Все ответы похоронены в прошлом.
— Извлеките их. Поработайте лопатой.
— Все было бы намного легче, господин Сифр, если в вы мне посодействовали.
— Простите, не понял?
— Вы почти ничем не помогли. Всем, что я знаю о Джонни Фаворите, — я обязан только себе самому. Вы не дали ни одной нити, — хотя и были связаны с ним общим делом. Вы, и этот паренек-сирота, который потрошит голубей и носит в своем чемодане череп. Не следовало скрывать от меня подобные вещи.
Сифр скрестил на тарелке вилку и нож.
— Когда я впервые повстречал Джонатана, он работал помощником официанта. Если у него и были черепа в чемодане, я не имел об этом ни малейшего понятия. Я буду счастлив ответить на любые ваши вопросы.
— Хорошо. Почему вы носите перевернутую звезду?
— Эту? — Сифр взглянул на свой лацкан. — А и правда, перевернулась. — Он аккуратно поправил ее в петлице. — Это награда от 'Сыновей Республики' — одной весьма патриотической организации. Они избрали меня почетным членом… за финансовую помощь. Никогда не помешает выглядеть патриотом. — Сифр подался вперед, блеснув улыбкой, затмевающей рекламу зубной пасты. — Во Франции я всегда ношу триколор. [Трехцветная кокарда, эмблема Великой французской революции (1789–1794).]
Я уставился на эту ослепительную улыбку, и Сифр вдруг подмигнул мне. Леденящий ужас пронзил мое тело подобно электрическому току. Я застыл на месте, завороженно глядя на него. Именно так он улыбался у подножья эшафота. Во Франции я всегда ношу триколор…
— Что с вами, Энджел? Вы, кажется, побледнели. Он играл со мной, ухмыляясь, будто Чеширский Кот. Я сложил руки на коленях, чтобы он не заметил их дрожи.
— Что-то проглотил, — пробормотал я, — застряло в горле.
— Надо быть осторожней. Эдак можно задохнуться насмерть.
— Со мной все в порядке. Не беспокойтесь. Ничто не помешает мне добраться до истины.
Сифр оттолкнул свою тарелку с остатками роскошного паштета.
— Истина, мистер Энджел, — добыча, которая все время норовит ускользнуть.
Глава тридцать первая
Мы предпочли десерту бренди с сигарами. 'Панателлы' Сифра вполне оправдывали свой запах. О деле больше не было сказано ни слова. Я поддерживал разговор как мог, но страх камнем сидел в моих потрохах. А может, этот насмешливый намек мне лишь привиделся? Чтение мыслей — старейший трюк, но зная это, я все же не мог избавиться от дрожи в пальцах.
Мы покинули ресторан вместе. У тротуара ожидал серебристо-серый 'роллс-ройс'. Шофер в форменной одежде открыл для Луи Сифра заднюю дверцу.
— Держите меня в курсе, — произнес он, крепко пожимая мне руку перед тем, как влезть в свою просторную машину. Салон поблескивал полированным деревом и кожей, напоминая интерьер дорогого мужского клуба. Стоя на тротуаре, я провожал взглядом плавно заворачивающий за угол 'ролле'. Собственный 'шеви' показался мне слегка поблекшим, когда я включил зажигание и покатил к центру. В нем пахло, как в дешевом кинотеатре с Сорок второй улицы: застарелый табак и забытые воспоминания. Я проехал по Пятой авеню, придерживаясь зеленой полосы, оставшейся после недавнего парада. На Сорок пятой улице я свернул на запад. Приметив посреди квартала — между Шестой и Седьмой авеню — место для парковки, я поспешил воспользоваться им.
В приемной своей конторы я обнаружил Эпифани Праудфут, спящую на диванчике для посетителей. Поверх блузы с широким воротом из серого атласа, на ней был шерстяной костюм цвета сливы. Темно- синее пальто свернуто и подсунуто под голову вместо подушки. Дорогая кожаная сумка стояла на полу. Тело девушки было грациозно изогнуто, ноги поджаты, а руки уютно сложены на синем пальто. Она напоминала фигуру красавицы на носу парусника.
Я коснулся ее плеча, — ресницы затрепетали.
— Эпифани?
Глаза широко распахнулись, мерцая полированным янтарем. Она подняла голову.
— Сколько времени? — спросила она.
— Почти три.
— Так поздно? Я очень устала.
— Вы давно здесь ждете?
— С десяти. Вы не слишком придерживаетесь режима.
— Я встречался с клиентом. А вы где были вчера днем? Я приходил в аптеку, но там никого не было. Она села и спустила ноги на пол.
— Я пошла к подруге. Просто боялась оставаться одна дома.
