Не успел Верблюдок проковылять и двадцати ярдов, как сзади послышался оглушительный разгневанный рев. Мигом позабыв про этикет, а именно про то, что сначала должен последовать удар палкой, Верблюдок всеми четырьмя ногами оттолкнулся от земли.
И на этот раз не промахнулся.
Жрецы окончательно сбились с толку.
И не потому, что боги не слушались их, а потому, что боги их попросту игнорировали.
Боги никогда не отличались послушанием. Требовалось немалое умение, чтобы убедить кого-нибудь из богов Джелибейби послушаться вас, и жрецам приходилось крутиться, как белка в колесе. Так, например, столкнув камень с вершины скалы, вы можете быстренько обратиться к богам с просьбой, чтобы он упал вниз, – и эта просьба будет непременно удовлетворена. Точно так же на богов можно положиться во всем, что касается солнца и звезд. Удовлетворить просьбу о том, чтобы пальма корнями уходила в землю, а кроной – в небо, боги тоже с легкостью соглашаются. В целом, всякий жрец, который уделяет подобным вещам достаточно внимания, может гарантировать практически стопроцентный успех.
Тем не менее одно дело, когда вас игнорируют далекие и незримые боги, и совсем другое – когда же боги разгуливают у всех на виду. Волей неволей почувствуешь себя преглупо.
Почему они не слушаются? – вопрошал верховный жрец Тега, Конеглавого Бога Сельского Хозяйства.
Слезы текли по его лицу. Последний раз видели, как Тег сидел в поле, рвал колоски и тихонько хихикал.
Прочие верховные жрецы чувствовали себя ненамного лучше. Воздух двора стал синим от дыма ритуальных благовоний, а провизии скопилось столько, что можно было накормить несколько голодных островов, но боги продолжали вести себя по-хозяйски, обращаясь с людьми как с букашками.
Скопившиеся под стенами дворца толпы не собирались расходиться. Религия правила Древним Царством почти семь тысяч лет. И каждый жрец с необычайной отчетливостью представлял, что произойдет, если людям хотя бы на минуту придет в голову мысль, что правителя больше нет.
– Итак, Диос, – сказал Куми, – мы обращаемся к тебе. Каково твое слово? Диос сидел на ступенях трона, мрачно уставясь в пол. Боги оказались ослушниками. Он это знал. Он слышал об этом. Но раньше это ровным счетом ничего не значило. Требовалось лишь свершать установленные обряды и давать своевременные ответы. Важны были не боги, а обряды. Ну а боги выступали в роли громкоговорителя – иначе кого слушались бы люди?
Пока он старался сосредоточиться, руки его невольно проделывали движения, предписанные Обрядом Седьмого Часа, следуя приказам нервной системы, неукоснительным и неизменным, как грани кристалла.
– Вы все испробовали? – спросил он.
– Все, что ты нам советовал, о Диос, – ответил Куми.
Он подождал, пока остальные жрецы обратят на них внимание, и уже громче продолжил:
– Будь царь здесь, он вступился бы за нас.
Куми перехватил взгляд жрицы Сардук. Он не обсуждал с ней сложившееся положение – да и что, собственно, обсуждать? Но у него было ощущение, что она ему сочувствует. Она сильно недолюбливала Диоса, однако не испытывала перед ним такого благоговейного трепета, как все прочие.
– Я уже говорил, царь мертв, – произнес Диос.
– Да, мы слышали. Однако тело так и не найдено, о Диос. И все же мы верим твоим словам, ибо их изрек великий Диос, и нам нет дела до злокозненных сплетен.
Жрецы примолкли. Ах, теперь еще и злокозненные сплетни. А ведь совсем недавно кто-то говорил всего лишь о слухах. Нет, определенно что-то тут нечисто.
– В прошлом не раз случалось подобное, – раздался голос жрицы. – Когда царству грозила опасность или река не разливалась вовремя, царь выступал посредником. Точнее говоря, его отправляли посредничать.
То, как она просмаковала последнюю фразу, недвусмысленно давало понять, что речь шла о путешествии в один конец.
Куми замер от сладкого ужаса. О да. Золотые были денечки. В некоторых странах, правда давным- давно, экспериментировали в области царственных жертвоприношений. Погулял, посидел на троне – дай теперь и другим развлечься.
– В критическую минуту, – говорила между тем жрица, – место царя на жертвенном алтаре может занять какой-нибудь высокородный государственный сановник.
Диос поднял искаженное мучительной судорогой лицо.
–
– Выбор за богами, – пожал плечами Куми.
– Вряд ли, – поморщился Диос. – Сомневаюсь, что у них хватит мудрости сделать выбор.
– Оказавшись в Загробном Мире, покойник может сам обратиться к богам, – вмешалась жрица.
– Но боги все здесь, – возразил Диос, борясь с дрожью в коленях, не в силах отделаться от видения, в котором жрецы сопровождают его по центральному коридору, чтобы свершить Поднебесный Обряд.
Плоть его жаждала умиротворенного покоя там, за рекой. Оказаться там и больше никогда, никогда не возвращаться… Но сколько раз он обещал себе это.
– В отсутствие царя его обязанности исполняет верховный жрец, не так ли, Диос? – уточнил Куми.
Да. Именно так и записано. А записанное однажды заново не перепишешь. Он сам вывел эти слова на папирусе. Очень-очень давно.
Диос понурил голову. Это куда хуже, чем водопровод, хуже и быть не может. И все же, все же… там, за рекой…
– Что ж, хорошо, – кивнул он. – Но у меня есть одна, последняя просьба.
– Да? – звучно вопросил Куми, в его голосе уже зазвучали новые, верховножреческие нотки.
– Я бы хотел быть похороненным… – начал Диос, но ропот, поднявшийся среди жрецов, которым был виден другой берег реки, прервал его.
Все взоры разом обратились к далекому, чернильно-черному берегу.
Легионы царей Джелибейби двигались по нему походным маршем.
Несмотря на ковыляющую походку, они двигались довольно быстро. Взводы, батальоны шли один за другим. Молот Джерна был уже не нужен.
– Неплохая разминка, – заметил царь, глядя, как с полдюжины предков срывают высохшими руками печать со входа. – Ну-ка, навались.
Некоторые из наиболее древних приходили в совершенное неистовство и бросались в атаку на пирамиды, раскидывая в стороны плиты. Царь не винил их. Как ужасно умереть и, зная, что ты мертв, быть отрезанным от мира, запертым в кромешной тьме!
«Они никогда не запихнут меня в эту штуковину», – поклялся он себе.
И вот, как приливная волна, они докатились до следующей пирамиды. Это было маленькое, приземистое, полузанесенное песком сооружение, и плиты, из которых оно было сложено, вряд ли можно было назвать шедевром каменного искусства; скорее они представляли собой грубо обтесанные валуны. Совершенно очевидно, что пирамида была построена задолго до того, как царство помешалось на пирамидах. И все же это была не просто груда камней.
Над дверью виднелись глубоко вырезанные, угловатые иероглифы царства Ур: «МЕНЯ ПОСТРОИЛ КУФТ. НОМЕР ОДИН».
Предки обступили пирамиду.
– О боги, – произнес царь. – Пожалуй, так мы зайдем слишком далеко…
– Номер один, – прошептал Диль. – Первая пирамида во всем царстве. До нее здесь были одни гиппопотамы и крокодилы. Из глубины этой пирамиды семьдесят столетий глядят на нас. Она древнее, чем все древности мира…
– Да, да, все так, – согласился Теппицимон. – Но не надо слишком уж увлекаться. Он был обычным человеком, как любой из нас.
