нес не несколько килограмм живого веса, а великую драгоценность, донес до дивана — нам на нем как раз нашелся небольшой уголок. При этом оборотень улыбался так довольно, чем мне оставалось только умиляться.
С самой глупой улыбкой, которая может появиться на лице только душевнобольного человека, я тихо, 'строго' прошептала, забыв обо всех остальных волках:
— И что это за коварство такое?..
Оборотень в ответ совершенно беспечно заявил, уткнувшись носом в мой затылок (для тех, кто не понял — я у него на коленях сидела):
— Просто не хотел, чтобы ты кому-нибудь наступила на что-нибудь важное…
Со стороны других волков послышались негромкие смешки, особенно от мужской части стаи. Но счастливее всех выглядели Ника и Леша, которые лежали рядом, прижавшись друг к другу боками, как хорошие родственники. Может быть, так и было… кто знает.
Затем Волк представил мне стаю, каждого по отдельности, сопровождая новое имя какой-нибудь короткой историей из прошлого. Я смеялась и думала, что благодаря таким вот сопровождениям уж точно не перепутаю этих оборотней. Всего их было четырнадцать, не считая сына, вожака и Ники. Восемь волчиц и шесть волков. Были среди них и полукровки, и квартероны, как Леша, и даже полнокровные оборотни. Каждый был дорог Серому, и каждый отвечал ему уважением. Вот такая своеобразная семья у них сложилась…
Ника, кстати, оказалась сестрой вожака. Как хитро все бывает в жизни, правда?
В конце знакомства Волк посмотрел на Лешу, требуя взглядом, чтобы тот представился сам. Мысленно удивившись, что, неужели, он не знает о мальчике (к тому времени я успела убедиться, что Серый знает обо мне очень много), я поспешила ответить вместо мальчика:
— Это мой сын. Его имя Леша, второе имя — Слободан.
Свободный и дающий свободу. Сыночек посмотрел на меня и по-мальчишески улыбнулся.
Серый же посмотрел в ответ на меня так пристально, что я невольно испугалась — меня сейчас убьют на месте. Но, словно что-то разглядев, волк успокоился и с улыбкой посмотрел на Лешу:
— Добро пожаловать в Стаю, маленький брат.
Получив одобрение вожака, волчонок буквально просиял, а остальные оборотни принялись его поздравлять. И в кои-то веки мальчик не стал спорить с тем, что он маленький! Мне прямо таки захотелось слезть с колен Волка и потискать сыночка, да только никто не дал. Собственнически прижав меня к себе, оборотень шепнул мне на ухо проникновенно:
— Следующего волчонка родишь от меня.
Кажется, я поняла причину того взгляда. Тьфу! Собственник и ревнивец наш Серый Волк. И как я только удержалась от того, чтобы не заехать ему локтем по самому дорогому?..
Через два дня, после еще одной ночи охоты (да-да, я опять бегала вместе с ними) и дня, чтобы отоспаться, мы всей Стаей возвращались в Москву. Мы вчетвером (я, Леша, Ника и Серый) ехали в одном купе, и большую часть пути просто спали. Вообще, я устроилась замечательно — под боком спал сын, которого я после ритуала боялась отпускать от себя слишком далеко, а стоит протянуть руку — и вот уже рядышком Сергей. О своей компании по полке он не настаивал, словно понимал, что я чувствую. А, может быть, и действительно понимал…
И, глядя на этих двоих, я думала, что все теперь будет хорошо. Только… было странное чувство, что чего-то еще не хватает. А вернее — кого-то. Наверно, я все-таки сошла с ума…
Или у меня проснулась совесть, которая тонко намекает, что так поступать нельзя. Но… я решила об этом не думать и снова положиться на случай. Пока что у меня были более существенные проблемы, чем разбирательства в личной жизни. И проблем предвиделось много.
Слушайте, дети, нелепую сказочку,
Я постараюсь, чтоб вы не расстроились.
В ней говорится про странного мальчика,
Просто не знавшего этой истории.
Звоном трамвая прошитые улицы,
Ветер колотится в маленьком городе.
Жизнь необычного мальчика-умницы,
Вечер ничем не отмеченный вроде бы.
Лучше скажите, кому по нраву
Жалкий скулеж или блеск осколков.
Там, за заборами, шла расправа.
Там, в переулках, травили волка.
Зрительный зал наслаждался потехою,
Только расправившись с пойманным мстителем.
Глупый щенок, в обстановку не въехавший,
Скалил клыки и бросался на зрителей.
Запахи улиц кружились орбитами,
Больше ему ничего не запомнилось.
И не заметил он, кто его вытащил.
Он только понял, что детство закончилось.
Но никогда не забудет серый
Как, предзакатному вдоху внемля,
Черным асфальтом покинув зверя,
Кровь, как на ощупь, искал и землю.
Школа и двор, и окрестные улицы.
Маленький город, не верящий вроде бы.
Не проверяй их, малыш, не безумствуй,
Ты одинок в своем истинном облике.
Он не послушал стороннего мнения,
Он все хотел быть хоть кем-нибудь понятым.
Надо ли дальше рассказывать детям?
Надо. Тогда продолжаю историю.
Люди его сторонились сами,
Люди смотрели, что будет в полдень.
Люди в него бросали камень,
Люди его называли: 'Оборотень'.
Если вы спросите, чем все закончилось:
Он переехал в шальную столицу.
Вроде женился, неплохо устроился
В фирму какую-то, стал программистом.
Мальчик подрос, так избитый, заплаканный,
Вечно ходящий под взглядами-дулами.
Кто-то ему объяснил эту тактику.
Кто научил его, кто, как вы думаете?
