Терри Пратчетт
Угонщики
НОМЫ И ВРЕМЯ
Номы — совсем маленькие существа. И, как все маленькие создания, живут они очень недолго. Но, может быть, они просто живут очень быстро?
Я бы объяснил это так.
Среди всех существ, населяющих планету Земля, самая короткая жизнь у взрослой бабочки-поденки. Ей отпущен всего один день. Самая долгая жизнь у дерева кандори — оно продолжает расти, когда ему уже исполнилось четыре тысячи семьсот лет.
Кажется, что бабочке-поденке выпала очень жестокая участь. Но ведь важно вовсе не то, сколь долгая жизнь нам дана, а то, сколь долгой она при этом кажется.
Может, для поденки час длится не меньше, чем для нас — столетие. И старые поденки собираются вместе и жалуются друг другу, что жизнь в последние минуты не идет ни в какое сравнение со старыми добрыми мгновениями, когда мир был гораздо моложе, солнце ярче и молодые личинки куда уважительнее относились к старикам. И, может быть, деревьям, которые известны своей медлительностью, отпущено ровно столько времени, чтобы они могли увидеть сияние звезд прежде, чем корни их иссохнут, а ствол разрушит жук-древоточец.
Все относительно, все зависит от того, как на это смотреть. Чем быстрей вы живете, тем больше растягивается время. И для нома год тянется столько же, сколько для человека — десятилетия. Помните об этом. И не переживайте за номов. Они не нуждаются в сочувствии. Они даже не ведают о том, что им можно посочувствовать.
В НАЧАЛЕ…
I. Была Пустошь.
II. И Арнольд (осн.1905) носился по Пустоши и увидел, что она хороша.
III. Ибо была она на Хай-стрит.
IV. И ходили мимо автобусы.
V. И сказал Арнольд (осн.1905): Да будет там Универсальный Магазин, и да будет это Универсальный Магазин, какого еще не видывал Мир.
VI. Да будет простираться он от Пальмер-стрит до Рыбного рынка и от Хай-стрит до самой Аизраэли- роуд.
VII. И да будет он высотою в пять этажей, и будет в нем цокольный этаж. И да украсится он лифтами, и да будет Вечное Пламя бойлерной во чреве его, и да обретут клиенты в том Магазине все, что душа их алчет.
VIII. И да прославится через то Арнольд (осн. 1905), ибо у него все собрано под одной крышей. И да зовется это отныне и во веки веков «Универсальный магазин братьев Арнольд» (осн.1905).
IX. И стало так.
X. И разделил Арнольд Универсальный Магазин на отделы: отдел Скобяных Товаров и отдел Дамского Белья и прочие по роду и подобию их, и сотворил Людей, и наполнил ими Универсальный Магазин, сказав: «Вот — все здесь». И сказал Арнольд (осн. 1905): Да будут грузовики, и да будут они выкрашены в цвета красный и золотой, и да поедут они по земле благовестить, что Арнольд (осн.1905) продает Все.
XI. И да будут по череде их Рождественские ярмарки и Зимние распродажи, Сезонные снижения цен и Продажи товаров к школе.
XII. И явились тогда в Универсальный Магазин номы, чтобы стал он их обиталищем во веки веков.
Из «Книги номов». Основание, Ст. I — XII
Глава 1
Это история Возвращения Домой. Это история Опасного Пути. Это история Грузовика, что несется с рычанием через спящий город, сворачивает на пригородную аллею, вихляет из стороны в сторону, задевая стекла витрин, — пока полицейская машина не прижимает его наконец к обочине. А когда сбитые с толку полицейские возвращаются к своему автомобилю, чтобы доложить по рации: «Вы слышите, там? В кабине никого нет!» — тогда начинается история Грузовика, срывающегося с места, объезжающего растерянных служителей порядка и исчезающего в ночи. Но здесь эта история не кончается. Как не здесь берет она и свое начало.
Небо было скрыто пеленой дождя. Дождь шел и шел, наводя тоску, наводя уныние. Это был не милый привычный дождик, а промозглый дождище, срывающийся с неба крупными каплями. Они сливались в сплошной поток, образуя настоящее вздыбленное море, и лишь иногда выпадали редкие просветы.
Дождь барабанил по старым ящикам из-под гамбургеров, по бумажным пакетам из-под чипсов — всему этому хламу, сваленному в решетчатый контейнер, ставший сейчас временным приютом для Масклина.
Вот он, посмотрите на него. Вымокший до нитки. Продрогший. Страшно обеспокоенный. А ростом — четыре дюйма.
Даже зимой пустые мусорные контейнеры были славным местом для охоты. В выброшенных пакетах из- под чипсов часто оставалось немного остывшего картофеля, а порой — и целая куриная косточка. Иногда ему удавалось поймать шнырявших здесь крыс. Последний раз это была настоящая удача: крысы хватило им на целую неделю. Плохо лишь то, что на третий день крысиное мясо уже совершенно не лезет в горло. Три дня — и тебе приходится признать, что с крысами дело обстоит именно так.
Все внимание Масклина сосредоточилось сейчас на стоянке для грузовиков. И — вот оно! Грузовик пришел минута в минуту. Поднимая тучу брызг из-под колес, машина пересекла лужу и остановилась, скрипнув тормозами. За появлениями этого грузовика Масклин следил уже четыре недели. Машина приезжала каждый вторник и четверг, и всегда — утром. Теперь Масклин точно знал, сколько времени стоит грузовик.
У них было ровно три минуты. Для существа ростом с нома это более получаса.
Он выскользнул из-под кучи промасленной бумаги, перевалился через край мусорного контейнера и опрометью бросился к кустам на краю парка, где его ждали Гримма и старики.
— Грузовик приехал! — выпалил он, задыхаясь. — Пошли!
Со стоном и ворчанием они поднялись на ноги. Сколько раз он уже проводил их через это и прекрасно знал, что радостных возгласов не будет. Они лишь помрачнели и насупились, а потом принялись ворчать. Они ворчали всегда: они ворчали, что чипсы холодные, хотя Гримма и подогревала их, что крысятина им надоела. Он всерьез подумывал о том, чтобы бросить их и начать жить одному, но так и не смог на это решиться. Они ведь нуждались в нем. Им был нужен кто-то, на кого можно ворчать. Но до чего же они медлительны и неповоротливы!
Масклин чувствовал: еще немного — и он разрыдается.
Но вместо этого он обернулся к Гримме:
— Да поторопи же их, слышишь! — Голос его срывался от напряжения. — Сделай что-нибудь, а то они вовек не сдвинутся с места. Она похлопала его по руке.
— Они же боятся. Иди. Я беру их на себя.
Спорить было некогда. Масклин бросился обратно через парк, увязая в раскисшей от дождя грязи. На ходу он разматывал веревку, к концу которой был привязан разлапистый крюк. (Он потратил целую неделю, чтобы сделать этот крюк из куска проволоки, выломанной из какой-то изгороди; еще несколько дней у него ушло на тренировки.) Подбегая к колесам грузовика, Масклин лихо раскручивал над головой свой метательный снаряд.
Со второй попытки крюк впился в брезент наверху кузова. Раз-другой Масклин подергал веревку, желая убедиться, что она не подведет, и вот уже его ноги нащупывают опору на скользкой поверхности шины, и он карабкается вверх — выше и выше.
Он уже проделывал это прежде. О, ему приходилось заниматься этим три или четыре раза. Вот он протиснулся под тяжелый брезентовый полог, за которым притаилась темнота, вытащил еще один шнур и крепко-накрепко привязал его к какой-то веревке в кузове — последняя была толщиной с его руку.
Затем он скользнул обратно, к борту грузовика. Слава Богу, старики, ведомые Гриммой, уже пересекали гравийную дорожку. До него доносились их жалобы: они ворчали, что приходится ступать прямо по лужам.
Масклин даже подпрыгивал от нетерпения.
