Никто теперь меня здесь не удержит!
Презренный трус — тогда я только думал
Лишь о себе, а про тебя, отец,
Я позабыл. Ах, голову родную
Оставил я у изверга в залог!
Прочь, осторожность робкая... Отныне
О мщении кровавом буду думать.
Пойду... Никто меня здесь не удержит...
Пусть мне ландфохт вернет глаза отца!..
Я отыщу его средь грозной стражи...
Мне жизнь не в жизнь, пока я не смогу
Чудовищное, жгучее страданье
В крови злодея остудить!
Вальтер Фюрст
Постойте!
Ну чем же вы ему опасны, Мельхталь?
Он в замке Сарнен, средь отвесных скал,
Лишь поглумится над бессильным гневом.
Мельхталь
Живи он в ледяном дворце Шрекгорна
Иль выше, там, где Юнгфрау сидит —
Под снежною фатою дева гор,
Я проложил бы путь к нему. Лишь двадцать
Таких, как я, и мы разрушим крепость.
Но если я останусь одинок,
Вы ж, за стада, за хижины страшась,
Под игом лютым склонитесь покорно,
Тогда в горах я кликну пастухов,
И под лазурным вольным небосводом,
Где чисты сердцем, мужественны духом,
Я расскажу о мерзком злодеянье.
Штауффахер
Вот до чего дошло! Так ожидать ли,
Пока до крайности...
Мельхталь
Какой еще
Бояться крайности, когда самой
Зенице ока гибель угрожает?..
Мы — беззащитны? Для чего ж тогда
Нас тетиву натягивать учили
И тяжкою секирою владеть?
Про час беды орудие защиты
Созданьям всем дано. Олень на травле
Грозит собакам мощными рогами,
Охотника свергает в бездну серна,
И даже вол, работник безответный,
Который силу страшную свою
Покорно под ярмом смиряет тяжким,
Рассвирепев, могучий точит рог
И недруга под облака кидает.
Вальтер Фюрст
Будь три страны, — как мы втроем, — в согласье
Мы многое свершили бы тогда.
Штауффахер
Пусть Ури кликнет клич — ему на помощь
И Швиц и Унтервальден поспешат.
Мельхталь
Немало в Унтервальдене родных
Есть у меня, любой из них пойдет,
Когда в другом почувствует опору...
О мудрые старейшины народа!
Вы видите, я — юноша меж вами,
Мужами многоопытными. Скромно
На сходках общины пока молчу.
Пусть молод я и мало испытал,
Совета моего не презирайте,
Не жажда крови говорит во мне,
Но сила горя лютого — такая,
Что у скалы она исторгнет слезы!
И вы, отцы, и вы, главы семейств,
Достойного себе хотите сына,
Который бы седины ваши чтил
И вас берег бы как зеницу ока.
О, если целы дом ваш и добро
И вас не изувечили — глаза
Еще бодры, и ясны, и подвижны, —
То все же наших не чуждайтесь бед!
Ведь и над вами меч повис тирана,
И вы — враги австрийского господства,
Другой вины старик отец не знал.
Так ждите же за соучастье кары.
Штауффахер
