Последний «плевок саламандры»
Чудом сохранившееся «перо феникса»…
Вперёд, Идущий…
— Я не боюсь и не должен бояться. Ибо страх убивает разум… Я встречу свой страх и приму его… не останется ничего… Останусь лишь я, я сам.
…
«Морозная плеть» — вот всё, что осталось. Вперёд. Остался последний шаг.
— Я не боюсь…
Маленькая Мири издалека посматривала на Первую завесу, но не подходила. Если папа сказал нельзя, значит нельзя. Наверное, придёт скоро, «куколку солнечную» принесёт. Девочки обзавидуются. Такая куколка есть только у дочки трактирщика.
— И у меня тоже будет, — мечтательно прошептала Мири. Она уже представляла, как будет играть с милой «куколкой».
Вдруг в Первой Завесе заклубился туман, и показался зыбкий силуэт.
— Папа, — крикнула Мири и побежала навстречу.
Но силуэт не спешил приближаться. Он остановился, неуверенно прошёл несколько шагов. И замер на самой кромке Тьмы и человеческого мира.
— Папа, это ты? — испуганно закричала Мири.
Из тумана показалась серая рука с изящно раскрашенными ноготками…
А на руке, держась ручками за большой палец, сидела «солнечная кукла». Рука аккуратно опустила «куколку» на землю и легко подтолкнула по направлению к Мири. «Кукла» неуклюже пробежала несколько метров и прижалась к ноге девочки.
— Ой, какая миленькая, — восхищённо прошептала Мири. — Будешь моей куколкой?
«Солнечная кукла» нетерпеливо подпрыгнула, как будто упрашивая Мири быстрее взять её на руки. Девочка подхватила её на руки и прижала к себе.
— Моя куколка…
Когда Мири вновь посмотрела на Первую Завесу, рука исчезла. И силуэт уже терялся в тумане.
Кто бы это ни был, он уходил всё дальше и дальше.
Во Тьму.
Сергей Завертяев
КНИГА ВЕДЬМЫ
Пролог
Война Волка — своеобразный передел мира между расой дуотов и людей. Первые вывернули этот мир наизнанку, что бы явить свету самые темные его стороны. Противники же старых хозяев шли в битву с именем Спасителя на устах, противопоставляя черной магии честную сталь и крепость собственного духа. Человечество отстояло свое право на существование в этом мире, но противостояние не закончилось.
Волчьи острова были покрыты грудами человеческих тел и тел дуотов. Чумовое поветрие уничтожило большую половину тех, кто осмелился остаться на этом клочке суши. Далеко на западе Тьма стала поднимать свою чудовищную голову. Старые хозяева это почувствовали. Они долго копили силы и, наконец, решили взять реванш. Эта война получила название Войны Быка.
К этому времени силы противоборствующих сторон оказались неравны, но старые хозяева и не надеялись на победу, все, что им было нужно, это месть. Месть, которую на протяжении многих лет питали страх и ненависть. Это противостояние оказалось куда короче предыдущего. Однако главный удар, как полагают летописцы и маги, был направлен вовсе не на людей… человечество впервые узнало, что такое зомби, самовольно восстававшие из своих могил, дабы утолить нечеловеческую жажду крови.
К этому времени уже были заложены первые камни Арвеста — будущей столицы Семиградья. Именно отсюда зараза начала распространяться вглубь материка, уничтожая одну деревню за другой. Люди, только-только успевшие обжиться на этих землях, бежали туда, где позже образуется империя Эбин. Иные шли дальше на восток, в Эгест. Однако были и те, кто не хотел мириться со сложившимся положением дел.
Восстававшие мертвецы были не четой той нежити, что сражалась на стороне дуотов. Были те, кто учился уживаться с такими соседями. Встречались смельчаки, пытавшиеся бороться с зомби, но меньше всего было тех, кто пытался понять суть неупокоенных… понять, что бы знать, как бороться с этой бедой…
Разочарование
Когда на душе скребут кошки, солнечные дни только усиливают чувство безысходности. Ласковое солнце уже не греет, а жжет кожу. Легкий ветерок не приносит облегчения, а лишь порождает вздох. Кажется, словно природа выказывает свое превосходство над жалкими людьми, словно говорит: «Мне нет дела до ваших страданий.»
Недавние войны оставили глубокую рану в душах людей. Они привыкли видеть во всем только враждебное. Суть вещей исказилась, и цветок, пробивающийся из-под снега, уже не символизировал то, что после зимы всегда приходит весна. В сознании людей накрепко засело то, что оттепель — лишь краткая передышка перед морозами, которые будут еще более лютыми, чем в прошлый раз.
Так случилось и в этот раз, война Быка не затронула срединные земли, однако ее отголоски были слышны в самой глубине материка. Вместе с ночной прохладой ветер приносил гнилостное зловоние разложившихся тел и леденящий душу скрежет могильных плит.
Эверс Феристан свято верил в свою миссию. Пятнадцать лет назад, когда ему было всего семь лет, он потерял семью. От гибели в голодные времена его спас один скиталец. Именно он заставил молодого паренька вновь почувствовать вкус к жизни через учения о Спасителе. Теперь Эверс был убежден, что сможет сделать то же самое и для других, нуждающихся в поддержке и опоре.
В тяжелой сумке за плечами покоились десятки книг, которые он получил в Аркине — молодой столице духовного мира Эланда. Напутствием отца Маркуса, ему предписывалось обращать людей словами и деяниями в истинную веру, а святые писания были с ним на тот случай, если на пути попадется кто-то обученный грамоте. Эверс понимал, насколько сложная задача стоит перед ним, но это лишь прибавляло сил.
Его путь лежал в самые дальние и не столько заселенные земли на западе материка. Молодой послушник сам выбрал себе эту стезю. Он понимал, что именно там острее всего нуждаются в поддержке. За спиной остались сотни истоптанных лиг, к обеду, судя по карте, Эверс должен вступить в Моховники. Именно с этой деревни он и собирался начать свою миссию.
Эверс немало слышал о, так называемых «умирающих деревнях», но все равно оказался не готов к зрелищу, открывшемуся ему у подхода к поселению. В глаза сразу бросилось полное отсутствие домашних животных. Тишину не нарушал ни лай собак, ни петушиные крики, ни возня другой сельской живности.
Улицы были пустынны и священнику начало казаться, что он ошибся и эта деревня полностью покинута, однако дымок, закурившийся где-то в глубине, заставил его подбодриться и прибавить шагу.
Эверс остановился у одного из домов и стал всматриваться в окна, пытаясь понять, как давно он был
