долгая, звенящая, искрящаяся вечность, в которой был он сам, но не было никаких мыслей, кроме одной — только бы это никогда не кончалось… а затем стеной рухнула непроницаемая темнота, и сознание, наконец, отключилось уже полностью.
Еще через одну вечность Ит, наконец, очнулся.
В комнате, как тёмная неподвижная вода, стоял полумрак. Зрение уже прекратило выделывать фортели, и, присмотревшись, Ит начал различать смутные силуэты — низкий стол, кресло, стеллаж, заваленный чем-то непонятным. Немного повернув голову, он увидел, что рауф сидит рядом с ним на стуле, и смотрит на него, неподвижно и пристально. Ит попытался приподняться на локте, но голова закружилась, и он тут же свалился обратно. Рауф нагнулся к нему, поправил подушку — Ит снова ощутил тот самый приятный незнакомый запах.
— Спи, — приказал рауф. — Тебе нужно отдохнуть и успокоиться.
— Что с нашими? — говорить было больно, во рту пересохло, язык едва ворочался.
— Тебе просили передать, что всё в порядке, все живы, — ответил рауф.
— Скрипач?..
— Тело уже вывели из Сети, через несколько часов можно будет снять ключ, — терпеливо ответил рауф.
— А другие?..
— Пилот, Сэфес, и Бард тоже живы. Хочешь пить?
Ит кивнул. По телу снова прошла судорога, но слабая и совершенно безболезненная. Рауф помог ему сесть, и поддерживал за плечи, пока Ит пил. Головокружение постепенно проходило, но усталость была страшная, даже сидеть оказалось тяжело.
— Ложись, — приказал рауф. — Доброй дороги.
— А… а кто ты? — до Ита, наконец, дошло, что же он всё это время хотел спросить, и постоянно забывал.
— Меня зовут Фэб. Я Встречающий… бывший Встречающий, — тихо ответил рауф. — Всё, спи. Потому поговорим.
Долго уговаривать Ита не пришлось — он заснул сразу, едва закрыв глаза. Фэб, с минуту просидев рядом неподвижно, осторожно перевернул его на грудь, и стал смазывать заживляющим составом ссадины на лопатках и руках — раньше было просто не до этого. Отвел в сторону мешавшие волосы, и вдруг замер, словно громом пораженный.
Дорожка.
Тонкая полоска из мягких шелковистых волосков, берущая начало от линии роста волос, и спускающаяся почти до лопаток, пошире в начале, истончающаяся до едва заметной ниточки в конце… Фэб тихонько провел по ней пальцем.
Дорожка.
Гира…
В сердце словно воткнули раскаленную докрасна иголку.
Фэб набросил на Ита одеяло, и, натыкаясь на предметы, не видя ничего перед собой, побрёл через разоренный дом к выходу на улицу.
Уже светало. Фэб привычно свернул с крыльца направо, прошел по тропинке между деревьями до маленькой полянки, расположенной метрах в ста от дома. Добрёл до камня, длинного, грубо обработанного, на котором было написано всего одно слово. Сел на корточки, обхватил себя руками, скорчился. Очень хотелось заплакать, но плакать Фэб разучился.
— Что мне делать? — прошептал он. — Девочка, что же мне делать?..
Ответом ему был лишь слабый шелест листвы, да робкий птичий посвист где-то вдалеке.
— Что мне делать? — повторил Фэб едва слышно.
— А ведь их двое, — сказал рядом негромкий голос. — Их двое, Фэб. И деваться им некуда. Совсем. Не рано ли ты собрался умирать, Фэб? Не слишком ли ты малодушен?
— Будь ты проклят во веки веков, Атон, — не поднимая головы, ответил Фэб. — Я хотел поговорить с женой, а не с тобой. Но раз уж ты здесь… Он не Сэфес. И никогда им не будет. Тебе нечего здесь делать. Уходи.
— Он — не Сэфес, но и ты — не Встречающий, — ответил голос. — Поверь, я знаю, что ты испытываешь. И сочувствую тебе — невозможно не сочувствовать тому, кто потерял всю свою жизнь в одночасье. Но сейчас… Фэб, ты помнишь притчу о пороге?
— Помню, — Фэб, наконец, поднял глаза. — Не прогоняй путника от своего порога, он может оказаться… не тем, чем кажется.
— Он может оказаться богом, — тихо закончил Атон, усаживаясь на землю рядом с Фэбом.
Эрсай в этот раз принял облик рауф, почти такого же высокого, как сам Фэб, но не черноволосого, а светлого, с желтыми пронзительными глазами.
— Он не бог, — ответил Фэб. — Ты сам это отлично знаешь.
— Да? — прищурился Атон. — Откуда такая уверенность? Даже я этого не знаю, и не могу знать. Но… скажи мне, Фэб, много ли тебе известно случаев полностью совмещенного и работоспособного генома двух противоположных в круге рас; генома, способного маскироваться не по воле носителя, и проявляться ровно тогда, когда это требуется?
— Ни одного, — ответил Фэб. — Вернее, я читал, что…
— Вот тут ты не прав. Такой случай известен. Один — и не один. На самом деле он один, конечно же. За всё время наблюдений. И половина этого случая сейчас — у тебя в доме.
— Но…
— Фэб, ты всё узнаешь очень скоро. Собственно, я пришел тебя предупредить. Это — возвратный вариант. Полный круг. При частично сохранной памяти.
— Он сам про это знает? — с ужасом в голосе спросил Фэб.
— Только догадывается. И…
— Что?
— Для начала — продержи его у себя хотя бы сутки. Он скоро проснется, и, разумеется, тут же захочет рвануть к своему второму, а сейчас он там будет совершенно не к месту. Там работает полторы сотни человек, которым лучше не мешать. Но во имя всего святого, во что ты превратил дом?! Это же свалка, помойка, и у тебя даже есть нечего! Ты безобразно опустился.
— Мне было всё равно.
— Было? Теперь уже нет?
— Теперь… я не знаю, Атон. Это…
— Ну, договаривай.
— Это противоестественно! Я так не могу… Гира… Гира была женщиной, настолько, насколько это вообще возможно для любого живого существа, а он… Я до сих пор в шоке от того, что мне пришлось делать!!!
— Ты в шоке? — делано удивился Эрсай. — А теперь представь себе, в каком шоке он — ведь он в этом воплощении был воспитан и жил как обычный человек, мужчина, и не более того. Он само слово 'гермо' впервые услышал три месяца назад! И уж никак не мог за столько короткое время ассоциировать это понятие с собой, и с тем, что он на самом деле из себя представляет! Ты в шоке? Зря. Соберись, сделай над собой усилие.
Фэб расширившимися глазами смотрел на Эрсай.
— Кошмар… — прошептал он. — Я и не думал… я видел его распоряжение, Эдри сбросила, но я и думать не мог… нет, иногда некоторые действительно… сами… но поводы обычно… совершенно другие, но не так… Боже мой…
— Вот тебе и 'Боже мой', — невесело усмехнулся Эрсай. — Ладно, всё в порядке. Ты молодец — даже не скажешь, что ты второй раз в жизни развязываешь кого-то.
— Очень долго… — пробормотал Фэб. — Почти шесть часов… Атон, я не мог быстрее — он постоянно терял сознание, и приходилось ждать, но…
— Добавь к этому то, что до того, как попасть к тебе, он не спал несколько суток, и лишился литра крови, — закончил Эрсай. — Как ты думаешь, кто тебя вызвал туда, в степь?
