не сбросить.
— Но имей в виду, что прибыль — э то банка, где пауки друг друга грызут, — сказал Семен Семенович.
— Да, верно, — уверенно откликнулась Татьяна Семеновна, — но более сильный конкурент, становясь монополистом, делается еще более изощренным эксплуататором и вымогателем. Так что трудовой человек перед рынком стоит один на один, да еще и без работы, оставаясь без зарплаты, собой торгует. Вот и мрут люди от рыночной демократии и свободы. Мы, в советское время чисто рабочая семья, с зарплаты купили автомашину без финансового напряжения, из свободных сбережений. Ежегодно детей возили к Черному теплому морю. Демократы под предлогом устройства народу новой свободной жизни на самом деде все у нас отобрали, не только машины и Черное море, но и картошку, которой при советском тоталитаризме на рубль я покупала полпуда, а нынче один килограмм за 25 рублей. А советский строй давал нам на эти деньги 100 килограмм. Скажите — деньги другие, рубль подешевел. Да, но он нам достается труднее, чем советский дорогой рубль. Так, где был и есть тоталитаризм? — задалась она вопросом и разрумянилась от волнения, от спора, разоблачая противников, ненавистников советской жизни, которая делала советских людей свободными от гнета прибыли капиталистов. И смотрела на мужчин широко раскрытыми, большими глазами, будто из глубины небесной синевы, как из глубины праведного суда.
Мужчины под напором горячности Татьяны Семеновны даже растерянно помолчали, глядя, то друг на друга, то на Татьяну Семеновну, не смея сразу вернуться к своему будничному разговору.
Петр Агеевич, который уже привык к Татьяниным переживаниям и выработал от них психологическую невосприимчивость, первым опомнился и сказал:
— Вот он, наш кухонный стон, который должен бы, наконец, вылиться на улицу, на ту же рыночную площадь. А я только и делаю, что на рынке по заданию магазина просматриваю цены, — смеясь, добавил Петр Агеевич. — Первый картофель стоил и сорок, и тридцать рублей, потом цена установилась 25–20 рублей в зависимости от сортности. Понижение пока не наблюдается, потому что подвоза нет. Вот бы вашему колхозу прорваться с этим на рынок. А в магазине мы держим все цены на 10–15 процентов ниже рыночных.
— А что — цены изучаешь, чтобы в магазине не продешевить? Боитесь обанкротиться? — спросил Семен Семенович с некоторой иронией.
Петр Агеевич уловил его иронию, не принял ее и стал разъяснять:
— Нет, банкротство нашему магазину не грозит: что теряем на цене, возмещаем увеличением массы проданного за счет привлечения покупателей. Снижение цен, правда, небольшое, но привлекательное. Представь себе, люди к этому очень чувствительны и роятся в нашем магазине постоянно, как говорится, отбоя нет.
— И не боитесь конкурентов, не задушат они вас? — скорее заинтересованно, чем предупреждающе спросил Семен Семенович.
— Нет, не боимся. Как говорит наша директриса, мы держим ухо востро. К нам люди со всего города едут: Наш магазин получил известность и своими ценами, и хорошим обслуживанием, — он поднял руки на стол и стал ими двигать, как бы показывая процесс раскладки товара. — Мы соперничаем с нашими конкурентами, в том числе и рыночными, как я уже оказал, по выручке не ценами, а количеством продаваемого товара. Все это высчитала и проверила наша Галина Сидоровна. В основе ее коммерческой идеи лежит стремление хоть чуть-чуть помочь людям выжить в условиях рыночной реформы. Она прививает своим работникам мысль, что наш магазин вышел из советской системы торговли, где он создавался как ячейка по удовлетворению потребностей людей, полного и качественного, а не по извлечению выручки из повседневных людских запросов. Капиталисты же спекулируют на наших человеческих потребностях. Она живет с мыслью, что частной спекуляции надо противопоставить народную кооперацию. При социализме в будущем производственно-торговая кооперация и явится его базой. Но ее смущает то, что поставщики овощей, фруктов, мяса могут не выдерживать или просто не выполнять своих обязательств по поставке.
Рассказывая о директрисе магазина, Петр Агеевич неожиданно почувствовал себя близким соратником Галины Сидоровны в ее стремлении строить работу магазина не на погоне за прибылью, а на заботе по удовлетворению потребностей людей в продуктах питания за небольшую цену. Ведь каждый простой человек только и думает о том, где бы найти продукт подешевле. В заключение своего рассказа он добавил:
— Вот бы нам составить кооперативный союз с вашим колхозом на поставку продукции магазину без посредников-нахлебников, а прямо, по линии колхоз-магазин, что могло бы удешевлять продукцию и облегчать обоюдную заботу по реализации вашего урожая и животноводческой продукции. Наладить такую кооперативную технологию на устойчивой основе, раз уж демократы поставили нас в такое положение, что государство бросило нас на произвол судьбы.
Семен Семенович со своей стороны внимательно слушал рассуждение Петра Агеевича и проникновенно смотрел в его глаза. За время этой речи и взгляд, и выражение лица Петра Агеевича заметно изменились. Семен Семенович заметил, что с лица Петра Агеевича слетело то выражение, с которым он появился поутру. Оно сменилось выражением легкой деловой озабоченности. Эта озабоченность подкрепилась предложением о том, что высокоярскому колхозу было бы выгодно прорваться на городской рынок, пойти навстречу Галине Сидоровне и составить кооперацию в работе, и что, вероятно, можно было бы обо всем совместно договориться. Такое разумное предложение вернуло Семена Семеновича вновь к ночным раздумьям, и он заговорил о них:
— Знаете, мы тоже все в колхозе мучаемся от поисков потребителей нашей продукции растениеводства и животноводства. Вообще российские крестьяне при содействии государства вовсе вытеснены с российского рынка разными способами, подозреваем, в интересах импортеров из зарубежья. Ваша идея построить склад и мысли вашей директрисы о кооперации натолкнули и меня на мысль кооперироваться с магазином в сбыте продукции. А в перспективе, может быть, продумать мысль о создании специализированной крупной производственно-торговой кооперативной организации. Привлечь к этому делу и ваш завод. Мы бы стали постоянными поставщиками муки, всевозможных круп, овощей, яблок, растительного и коровьего масла, других молочных продуктов и мяса, меда и все — высший сорт. Можем построить свои или ваши склады, холодильные камеры. Наладим постоянный поток продукции — только реализуйте!.. Как бы мне встретиться и поговорить на эту тему с вашей Галиной Сидоровной? Как она человек — с размахом?
Петр Агеевич хорошо знал высокоярский колхоз, был уверен, что Семен Семенович ничего не преувеличивает, не увлекся в своем рассказе, и тоже сразу загорелся его мыслями и практическими предложениями.
— Так это очень просто встретиться! — воскликнул Петр Агеевич. — Нам с тобой следует пойти раньше на собрание и по дороге зайти в наш гастроном, там может быть Галина Сидоровна. Не может быть, чтобы она не зашла в магазин с утра, не посмотрела, как начался торговый день. Там и заведем предварительный разговор по твоим предложениям.
— Это верно! Правильное твое предложение, — согласился Семен Семенович, и тут же прикинул, как можно повести разговор.
— А в случае, если ее не окажется в магазине, то можно будет поговорить во время партсобрания. И Галина Сидоровна, и ее муж Михаил Александрович — члены партии и будут на партсобрании, — добавил Петр Агеевич, уже проникнувшийся мыслью Семена Семеновича и увидевший перспективу связи магазина с колхозом и деловой, коммерческой выгоды для обеих сторон.
Он был уверен, что директриса поймет эту выгоду и ухватится за такое предложение. Да и он, Петр, не отступится от такого живого, заманчивого дела.
Он продолжал, торопясь задержать в практической плоскости мысли о деловой связи с колхозом:
— Супруги, между прочим, ищут возможности до конца августа недельку-две где-то отдохнуть. Вот бы и пригласить их в ваш колхозный профилакторий. А место у вас для отдыха — лучше не найти. И за время их отдыха и оформить договор на кооперативные связи то ли с колхозом, то ли с вашим сельпо, то ли со всем районом.
— Замечательная идея у тебя возникла, — горячо воодушевился Семен Семенович. — Сейчас же
