– …не проведет ли Маркус своего рода испытание нового оборудования фирмы «Тёф мастер»? Я его спрошу, мама, но…
– Нет, я совсем не то имела в виду. Интересно, не мог ли Пенн позаботиться об этом.
– Все это было много лет назад, мама.
Сначала она подумала, что ее мать не расслышала, но наконец Одри сдержанно сказала:
– Да. Я знаю, дорогая. Но не думаешь ли ты, что сейчас… – Она вздохнула, и Кэтлин собралась с духом, но вместо этого Одри сказала только: – Ты же знаешь, я всегда любила Пенна.
– Знаю. Я попытаюсь выбрать время и подстригу лужайку сама. А сейчас, мама, не думаешь ли ты, что было бы лучше идти в кровать? Ты должна быть бодрой и решительной завтра, когда будешь рассматривать утром предложение покупателей.
– Кэтлин, что на самом деле произошло между тобой и Пенном? – спросила она нерешительно. – Если это было одно из тех глупых недоразумений, которые случаются порой, то… Что ж, ты должна помнить, какую ужасную трагедию он пережил, дорогая.
– Я никогда этого не забывала, мама. И то, что произошло, не было просто глупым недоразумением. Но сейчас уже слишком поздно об этом говорить.
– Никогда не бывает слишком поздно, дорогая. И если это даст тебе возможность почувствовать себя лучше…
Эта мысль заставила Кэтлин вздрогнуть. Ошеломить Одри сейчас своими потрясшими ее когда-то переживаниями? После стольких лет, на протяжении которых она все это носила в себе?
– Теперь уже слишком поздно, – твердо сказала она.
– Конечно, поступай, как считаешь нужным. Но если ты когда-нибудь изменишь свое мнение, дорогая…
Кэтлин кивнула, но, как только Одри удалилась настолько, чтобы не услышать, пробормотала:
– Нет уж, мама, благодарю. Конечно, я не стану рассказывать тебе обо всем.
Но она поняла, что ее удерживала не только неприятная мысль рассказывать о своем позоре. Это было также и нежелание причинить Одри боль, так как та обожала Пенна. Зачем разрушать иллюзии? Зачем лишать Одри приятных ей воспоминаний… когда слишком поздно изменить то, что случилось тем летом целых десять лет назад?
Было воскресенье. Чудесное солнечное утро. Игроки в гольф толпились на поле, в бассейне плескались купающиеся, а любители бега мчались по дорожкам. Кэтлин возвращалась из загородного клуба домой. Арендованное оборудование в целости и сохранности – на пути на склад, а цветочник увез цветы и украшения. Теперь можно отложить свои записи и дать себе небольшую передышку – один-два дня, перед тем как заняться подготовкой венчания и свадьбы Сабрины Харт в конце следующей недели.
Она очень устала. Шутка ли? Напряжение упорно нарастало уже несколько недель. Конечно, оно спадет – и в то же время вряд ли она сможет отвлечься и забыть о делах за два дня. Лучше завтра поговорить с женщиной из магазина для новобрачных об этих смокингах…
Предстоит самая большая свадьба из всех, что были за целых восемь месяцев ее работы в этом бизнесе, и Кэтлин рассчитывала, что ей удастся создать себе хорошую репутацию не только в Спрингхилле, но и во всем округе штата. Если свадьба Сабрины пройдет гладко, это произведет впечатление на шестьсот приглашенных на нее гостей. А если нет…
Она на миг прикрыла глаза, и перед ней возникло кошмарное видение: автофургон фирмы, обслуживающей свадебные банкеты, не остановился на сигнал «Стоп» на перекрестке, и свадебный торт Сабрины превратился в сплошную смятую массу.
Ничего не должно приключиться с этим тортом. Она просто не допустит никакой оплошности.
На подъездной аллее у их дома стоял черный «ягуар» Стефани Кендалл. Запарковав свою машину на Белле Виста-авеню перед домом, Кэтлин пошла по боковой аллее. Она не спешила войти. Какой бы ни была предлагаемая за дом цена, не она будет принимать решение. Она также не испытывала чувства щемящей боли при мысли, что с домом, в котором она выросла, придется расстаться. Ведь он не был больше ее домом. Не совсем ее. Она переехала к родителям, когда заболел отец, чтобы помочь Одри. А потом, после его смерти, осталась в нем потому, что Одри была так отчаянно несчастна и одинока. Но те дни – в прошлом. Одри постепенно справилась со своим горем, и Кэтлин предвкушала, как снова будет жить самостоятельно.
Она остановилась у ступенек крыльца и посмотрела вверх, на покрытый белой дранкой дом с темно-синими ставнями. Большое, квадратное, простое, но солидное здание – одно из тех, что было построено купцами средней руки в конце столетия. Подобно всякому дому такого возраста, оно требовало постоянного ухода и ремонта. Кэтлин не сознавала, как много делал ее отец, до тех пор, пока он был в состоянии понемножку его ремонтировать и устранять разные неполадки. И как же трудно придется теперь ее матери одной поддерживать в нем порядок. Когда Одри впервые заговорила о продаже дома, Кэтлин почувствовала что-то вроде облегчения.
На кухне Одри наливала в чашку кофе для привлекательной рыжеволосой женщины, сидящей за столом. Перед ней лежала бумажная папка, из нее выглядывали бумаги, которые небрежно были отложены в сторону.
– Сделка не состоялась? – отважилась она спросить. – Как жаль. Привет, Стефани.
– Конечно, это сделка. По крайней мере будет ею, как только Одри подпишет бумаги.
– Тогда что же тебя сдерживает, мама? Цена? – Кэтлин взяла себе чашку.
– Не совсем. Цена хорошая. Но они хотели бы въехать в дом через две
