- Не посылать гвардейских офицеров! - дурашливо воскликнул Александр. - Ишь, распустилась дворня!
- Ты уже не гвардейский офицер, - горько усмехнулась Гаянэ, его стремительная, по-южному пылкая и, увы, скоротечная любовь. - Ты теперь вождь...
Ну да, так дело, по существу, и обстояло. С первого же часа новой жизни командир третьего парашютно-десантного батальона 369-го отдельного полка ВДВ России гвардии майор Александр Твердохлеб стал вождём сбродного племени нилгородцев. Стал им как подготовленный. Как сильный. Как вооружённый. Как споѓсобный действовать и властвовать не по определению, а именѓно в такой вот - донельзя конкретной - ситуации. Стал лидером по молчаливому согласию общины. Никто не возражал... Да и кому, собственно, было возражать?! Спасённые, все, кроме, может быть, его и Дока, привычных к резким переменам обстановки, пребывали сейчас в состоянии сумеречного помрачения сознания, в некоем пограничье между небывальщиной и явью. Наверняка многие из них не представляли себе размеров Катастрофы. Может быть, даже не расценивали сам Её факт как свалившуюся на их плечи объективную реальность. Подобное сплошь и рядом происходит на войне, особенно в условиях долгой вялотекущей перестрелки: окружающее воспринимается как дурной сон, который без следа растает поутру. Признаться, даже у комбата, когда немного за полдень прилёг в тенёчке, чтобы полчаса перекемарить, перед погружением в 'нирвану' промелькнула мысль: сегодня воскресенье, и то, что с ними случилось вчера и продолжается сейчас, не более чем увлекательное приключение, своего рода экстремальный week-end. Ближе к ночи подадут автобусы, и все они, чудно отдохнувшие, разъедутся по домам, вымоются, смажут йодом ссадины, отужинают, выспятся и, полные впечатлений, назавтра приступят к работе. То-то будет разговоров!..
Эх, если бы всё обстояло именно так! Но - увы... И вождь, наблюдая за племенем, прекрасно это понимал.
Цивилизованное человечество не приспособлено к подобным встряскам. Изнеженные относительной стабильностью современного мира, рассудки большинства спасённых, не выдержав колоссального объёма и нетривиальности воспринятой информации, попросту дали сбой. Мозги, естественно, 'перезагрузятся' - у тех, кто переживёт период 'сумрака', - но произойдёт это отнюдь не завтра. Потребуются месяцы. А может статься, годы... Сегодня же недостаток Рационального - разумного, рассудочного - активно замещается из мрачного подсознания. Людьми в большей степени движет программа инстинктивного поведения: защита самое себя, стремление к уюту и теплу, питание, совокупление и прочее. Плюс ко всему - вернее, минус, - происходит это на пределе накала эмоций, в состоянии аффекта, то бишь, грубо говоря, без внутренних тормозов.
Значит, требовался тормоз внешний - человек хладнокровный, твёрдый, сильный, грамотный, разумный. Человек, привыкший и готовый руководить, умеющий организовать быт людей так, чтобы они вынуждены были мыслить и действовать рационально, во благо общины, а не каждый - ради удовлетворения своих потребностей. Человек, способный, если доведётся, даже убить во имя Добра и Справедливости, но в то же время человечный. Настоящий вождь! А уж то, как его называть, не суть важно - полевым командиром, топ-менеджером, паханом, великим князем, гетманом, да хоть царём-кесарем. В подобной ситуации крылатое древнеримское выражение 'аут цезарь, аут нихиль' применимо было уже не к отдельно взятому выскочке-властолюбцу, но к общине в целом: либо из наскоро сколоченной, дезорганизованной, мятущейся массы людей выделится лидер, эдакий жёсткий несущий стержень, либо коллектива не возникнет вообще. Или цезарь, или - как альтернатива - ничто! А ничто в данной ситуации - именно Ничто, нечто несуществующее...
Не то чтобы данный конкретный Александр Твердохлеб от начала до конца подходил под образ кесаря, отнюдь нет. Но из двух без малого десятков 'соплеменников' именно он оказался в большей степени близок к идеалу. К тому же, так уж получилось, изначально - со времени прорыва с девятого этажа на первый - принял на себя командование отрядом беженцев. И продолжал по умолчанию считаться таковым сейчас. Никто не возражал. Даже Виктор...
Виктор!
Нет, не Андреец, тот сразу стал Витьком. А этот - строго Виктор. Здоровый лоб лет двадцати пяти с толстенной бычьей шеѓей, узловатыми руками, комочками изломанных ушей и злыми похотѓливыми глазками оказался подобран мобильной группой беглецов из гаражного кооператива 'Ночной отстой' на выезде из полыхающего Нилгорода. Представился довольно скромно: секьюрити, специалист по личной охране ви-ай- персон, борец классического стиля, призёр первенства Астраханской области. Комбат, когда их познакомили на пепелище ресторана 'Флора', лишь пожал плечами - кто на что учился. Типа, твои пробѓлемы... Ни грамма человеческой приязни новый соплеменнник ему не внушал. А тот поначалу вёл себя довольно сдержанно, даѓже подобострастно, однако, чуть освоившись по мере пополнеѓния общины, принялся, как сказал Куракин, быковать. Очистил свой шикарный дорогой костюм, продемонстрировал короткий тупорылый 'Смит&Вессон', даже сдуру выпалил из него в ствол молодого дуба. Вот только сдуру ли? Кажется, нет. Хотел наглядно показать - боевое оружие, не газовик-вонючка! И тут же взялся обсуждать приказы Твердохлеба, подначивать людей, открыто унижать их, требовать продуктов свыше нормы. Вчера ещё, перед пешим походом через лес, сводил в кусты по собственной 'нужде' одну из женщин (комбат смолчал - та вроде бы не возражала). Попробовал было сводить красавицу Татьяну, но быстро сник под тяжким взглядом Богачёва...
Богачёв!
Серёга прибился к ним на исходе кошмарного Вчера, когда они кружком сидели у костра близ дотлевавшего ресторана, пекли трофейную картошку и сосредоточенно делили на восемнадцать зверски голодных едоков две банки тушёной говядины. Если быть абсолютно точным, не прибился - просто вышел на поляну, вот и всё.
- Здравствуйте, пацаны и... прекрасные дамы! Погреться пустите?
И тут комбат впервые по-настоящему ощутил себя в роли вождя. Потому, что никто пришельцу не ответил. На нём даже не задержали взглядов. Все молча пожирали глазами Александра Твердохлеба. Все ждали, что ответит он. Ждали его - вождя! - решения.
И что же вождь? Да ничего! Просто помедлил несколько секунд, оглядывая гостя. Могучая фигура в облегающих джинсах, чёрной футболке и практичном кожаном жилете с множеством карманов, пижонские туфли, отнюдь не дешёвые часы на крепком запястье, пузатая 'барсетка', перстень, толстая золотая цепь, короткая стрижка под 'ёжик', явно не единожды перебитый нос, доброжелательный, но в то же время очень значительный взгляд человека, повидавшего виды и хорошо знающего себе цену, чуть напряженная осанка опытного бойца, - все эти детали по отдельности не говорили ровным счётом ни о чём. В то же время они, схваченные в комплексе, позволили комбату сделать однозначный вывод о принадлежности вновь прибывшего к 'определённым кругам'. Ну и что с того?!
Надо сказать, что так называемая 'улица' сыграла отнюдь не последнюю роль в формировании личности Александра Твердохлеба. Благовоспитанный мальчик из добропорядочной семьи, Сашенька неплохо учился, не обижал девочек и слабых, вежливо здоровался с кумушками-соседками (мама заставляла), всегда уступал место в общественном транспорте женщинам и пенсионерам (за что с детства терпеть не мог этот самый транспорт!), не курил (на виду), не пил (на хлеб, блин, намазывал!), не бранился матом (в особенности когда обжигался или попадал по пальцу молотком...). Однако на пресловутой 'улице', среди ростовской гопоты, Саня 'Хлебыч' становился полноценным малолетним босяком и, даже не будучи замешан в преступлениях, хорошо знал и неписанный воровской закон, и бандитские понятия, и кодекс чести дворового хулигана. Наверняка не потерялся бы даже в местах лишения свободы. И никакого парадокса в этом, если непредвзято разобраться, нет. Таковы настоящие казаки, что в их менталитете безудержная анархия органично сочетается с дисциплиной, строгостью нравов, комильфо. Казак лишён мужицкой твердолобости. Казак априори лабилен. Казак приспособляем. Казак везде, что называется, найдёт и покажет себя. Только русским казакам, способным подстраиваться под любое окружение и ситуацию, оказался по плечу несравненный подвиг - отрядами из трёх-четырёх десятков бесшабашных удальцов освоить (если угодно, завоевать) бескрайние суровые просторы от Урала до Амура и Камчатки... Твердохлеб - как раз старинная казачья фамилия. Так стоит ли удивляться двойственности натуры Александра?! Наверняка в ряду его пращуров были как яростные бунтари против всего и вся, так и - это уж точно! - верные слуги Царя (императора, генсека, президента) и Отечества.
Что же до 'определённых кругов' - да бандитов, если без иносказания! - то комбат хорошо
