Сергей Булыга
Ведьмино отродье
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ЧУЖОЙ
Глава первая
ГЛУХИЕ ВЫСЕЛКИ
Заканчивалась длинная осенняя ночь. Небо на востоке стало понемногу светлеть. В Лесу было тихо. Разве что только сорвался с соседнего дерева сухой желтый лист, упал на землю – и опять ни звука. Рыжий медленно встал, бесшумно, словно тень, выскользнул из зарослей репейника и остановился, вытянул перед собой передние лапы…
Хотя какой он рыжий? Он, как и все его сородичи, сер как пожухлая трава, у него только на левом ухе небольшое рыжее пятно. И что из этого?! Да, конечно, кое-кто болтает, будто это потому, что в его жилах течет кровь южаков. Но это ложь, он настоящий рык! Ни перед кем он не вилял хвостом, но зато, если такое было нужно, то падал на спину и передними лапами хватал нападавшего за уши, а задними – одним ударом! – вспарывал ему брюхо. Да что и говорить! Кто в месяц Земляники один прикончил четверых лазутчиков? Заика? Или Трехпалый? Или, может, кто-нибудь еще? Нет, это опять он, Рыжий! И так везде и во всем он всегда лучший среди лучших в племени! А вчера и вообще!..
Но тут Рыжий сердито вздохнул и опять осмотрелся, и только потом уже подумал дальше: хотя, конечно, о том, что с ним было вчера, пока что лучше молчать. Да и куда ему теперь спешить? Теперь, после того, что с ним случилось, ему и в самом деле спешить некуда. Он – не они! И Рыжий гордо поднял голову, прищурился и посмотрел на поселок. Там было пусто, потому что они все еще спят по своим вонючим логовам, ничтожества, и только он один…
Вдруг ветка треснула! Или это только показалось? Или, может, это Вожак во сне неловко повернулся? Рыжий посмотрел на логово Вожака, вырытое у самого основания общинного дуба, но там тоже все как будто было в порядке, Вожак, похоже, крепко спал. Тогда Рыжий поднял голову и посмотрел вверх, на черные ветки общинного дуба…
Но сразу же отвернулся и ощетинился. И было отчего! Ведь в самом деле, р-ра! Жил себе, жил, гневно подумал он, и вот вдруг такая гадость!
Гадость, конечно, повторил про себя Рыжий, садясь на траву, но и не только она! А началось-то все с сущего пустяка. Три дня тому назад подул порывистый южный ветер, небо быстро затянуло тучами и пошел проливной дождь. Дождь – это хорошо, дождь поит Лес, поэтому они всегда радуются дождю, они и тогда тоже обрадовались. Как вдруг раздался гром, то есть вверху, на небе, стал слышен перестук копыт Небесного Сохатого. И тут же по небу заметались сполохи. Тогда они все сразу разбежались, попрятались по своим логовам и принялись ждать. Но Небесный Сохатый и не думал никуда пропадать, а все кружил и кружил над поселком, гремел копытами и высекал рогами молнии. Тогда по поселку завыли: «Л-луна! Защитница! Л-луна!» Но тщетно – молния, огненный рог разъяренного бога, свалилась вниз, ударила в общинный дуб и подожгла его. Р-ра! Дуб горел! Гром устрашал! И даже дождь их тогда предал, не загасил огня, и дуб пылал и корчился, скрипел! Все тогда затаились по логовам, никто не только выходить, но даже выглядывать наружу, и то не решался. Ведь же какое это грозное знамение – общинный дуб горит! Значит, Создатель разъярен на них, значит, поселок обречен на гибель. Л-луна, защитница, владычица, Л-луна! – выли по логовам…
Нет, тут же спохватился Рыжий, все молчали, вот до чего они были тогда напуганы! А Сохатый продолжал грохотать, метался взад-вперед по тучам, бодал небо рогами, и от этих его мощных ударов во все стороны разлетались огнедышащие молнии. Дуб продолжал гореть. Шел мелкий дождь. Огонь шипел, шипел…
А потом понемногу погас. Вскоре и тучи разошлись, затих и перестук копыт Небесного Сохатого. В лесу стало светлей и совсем тихо, только с веток мерно капали последние капли дождя. Но все по-прежнему сидели по логовам, никто не смел из них выходить, все ждали знака.
Но вот наконец Вожак первым вышел на поляну. Сперва он прошелся по ней взад-вперед, осмотрелся, а после осторожно сел, глянул вверх, на обгоревший дуб, мрачно зевнул – и вдруг рыкнул! Тогда все стали выходить, подходить к Вожаку и рассаживаться вокруг него. Вожак молчал, и все тоже молчали. Так прошло много времени. Стемнело, наступила ночь. Взошла Луна…
И только тогда они запели – первым Вожак, за ним старейшины, потом бойцы, а потом уже и все остальные. Ночная темнота становилась все гуще и гуще, а голоса поющих все крепче и громче, страх постепенно вылетел из них и заблудился, умер в ночной темноте, а вместо него понемногу окрепла уверенность в собственных силах и надежда на то, что всё не так уж и плохо, как это казалось днем. А что! Ну, был огонь, ну, горел дуб, но ведь он же не сгорел дотла. А умер день и пришла ночь, и вот уже защитница Луна открыла им свой лик, и вот она смотрит на них и согревает их, и, значит, у них еще есть надежда на спасение, если они, конечно, смогут доказать Небесному Сохатому, что они никакие не узколобые, а самые настоящие рыки. И вот как только он убедится в этом, так сразу же уймет свой гнев и вернет им свою милость. Вот как они рассуждали тогда. Точнее, рассуждал Вожак, а они все с ним соглашались. А потом был Великий Клич, который они повторили семь раз, а потом, как и положено, был начат Великий Танец – и они танцевали и танцевали его, и закончили только тогда, когда зашла Луна и небо начали светлеть. Тогда они опять сошлись и расселись вокруг Вожака, и совещались, и избрали искарей, и искари умчались в лес, а они продолжали сидеть, теперь уже возле околицы, и ждать, а искари все не возвращались и не возвращались…
Вот как оно было тогда! Рыжий, прервав воспоминания, еще раз посмотрел на обгоревший дуб, на белое пятно среди его черных обугленных ветвей – и глухо засопел. Он же теперь сразу вспомнил, как это вчера начиналось: они сидели у околицы и ждали. Ждать пришлось довольно долго. Но вот, наконец, вернулись искари и обсказали все, что им удалось выведать, то есть и то, где они обнаружили Младшего Брата, и то, каков он из себя, и как к нему лучше всего подобраться, и даже куда его гнать…
– Р-ра! – перебил их Вожак. – Сам знаю! Без вас!
После чего сразу встал и пошел, и все пошли за ним. А потом, как и он, побежали. Сперва тропа спускались вниз с холма, а затем обогнула овраг. За оврагом, по приказу Вожака, они все остановились, и только Рыжий, названный загонщиком, прошел еще немного вперед, потом резко свернул налево, легко скользнул в низкий ельник – и сразу же взял след и вышел на сохатого, поднял его и погнал! Бежать сквозь чащу было трудно, но Рыжий, распалясь, все наддавал и наддавал. Сохатый дрогнул, засбоил, топот его копыт уже совсем не походил на гордую поступь Небесного Брата, ибо теперь уже не гром, а только трусливый перестук катился по Лесу. Мало того – сохатый быстро выбился из сил и взмок, запах вспотевшего врага бил в нос и доводил до исступления. Рыжий еще наддал и закричал:
– Левей! Левей давайте! Завожу! – потом перемахнул через валежину…
И замер, задохнулся от волнения. Еще бы! Прямо перед ним, и прямо на земле, сверкал ярчайший лунный свет! Днем – и вдруг лунный, это поразительно! И где!? Да в их ближнем лесу, на маленькой полянке, вся земля на которой плотно устлана сырой после дождя иглицей, а посреди – нора в Убежище Луны! О, это даже не удача – это чудо! Шестнадцать по шестнадцать поколений предков охотилось за ним, но тщетно. А теперь вот оно! Рыжий сразу забыл и про сохатого, и про Великую Охоту и вообще про все на свете. Самодовольно кашлянув, он сделал шаг вперед, потом осторожно притронулся лапой к заветной находке…
По ослепительно-белому свечению пробежала едва заметная рябь…
И чудо исчезло! Перед Рыжим была обыкновенная дождевая лужа, в которой плавали желтые осенние листья. Да как же это так, гневно подумал Рыжий, ведь только что он совершенно отчетливо видел Убежище! А теперь также отчетливо не видит ничего. Обескураженно вздохнув, Рыжий резко тряхнул головой…
И вздрогнул от злобного крика:
– Р-растяпа!
Рыжий оглянулся и поморщился. Потому что он сразу все вспомнил! А тут еще:
– Р-растяпа! – гневно повторил Вожак, выбегая к нему из кустов. – Где Жертва?!
Рыжий оскалился, хотел было сказать, что ему это теперь все равно. Но не успел, потому что:
– Молчать! – взревел Вожак и, оглянувшись, закричал: – Трехпалый! Лысый! Р-ра!
