внутрь сами и заблокировали дверь. Даня растерянно оглянулся по сторонам. На глаза ему попались пристегнутые к стенам скафандры, но идея болтаться в пустоте, дожидаясь, возможно и тщетно, спасателей, ему не понравилась. И вдруг краем глаза он заметил в иллюминаторе нечто очень для себя важное. Он замер и медленно повернул голову туда.
– Даня! Быстрей! – потянула его куда-то Машенька, но он, освободив свою руку из ее цепкого захвата, вдруг спокойно и холодно отозвался:
– Простите, Мария Владимировна. Боюсь, нам с вами не по пути.
Проследив за его взглядом, Маша увидела проплывающий мимо иллюминатора, буквально в нескольких метрах от него, футляр контрабаса.
– О, нет! Только не это! – воскликнула она, но Даня уже натягивал скафандр.
Еще минута, и он, облаченный по всем правилам выхода в открытый космос, входил в шлюзовую камеру.
– Идиот! Импотент! Самоубийца! – орала ему вслед Машенька, оставшаяся одна в коридоре утилизатора, который должен был развалиться с минуты на минуту.
Подталкиваемый реактивной струйкой, человек в скафандре уже плыл к заветному музыкальному футляру, а Машенька приготовилась умереть… Вдруг позади нее открылся задраенный люк, кто-то крепко взял ее за шкирку и мешком вволок внутрь челнока.
– Поехали, – буднично сказал этот «кто-то», оказавшийся Ванечкой. Перекрестившись, он занес руку над красной кнопкой…
– Нет, Ванечка, нет, миленький! – закричала Маша. – Даня там, в космосе!
Мусорщик остановился и сказал:
– Ну, подождем. Куда же мы без Дани?
– Так ведь погибнем! – воскликнула непоследовательная прачка.
– А что же тут поделаешь? Что Бог дал, того не переменишь…
Но тут в люк постучали. Ванечка снова открыл его, втащил внутрь космонавта с контрабасом, закрылся и ударил, наконец, по стартовой кнопке.
– Здравствуйте, вас приветствует электронный бортпроводник спускаемого аппарата «Болид-ТМ», – произнес знакомый голос. – Пожалуйста, пристегните ремни безопасности и приготовьтесь к аварийной посадке.
Дорогая, как ты на этот раз права! Посадка действительно обещает быть самой что ни на есть аварийной. Тут же раздался угрожающий щелчок, за ним адский удар, и их припозднившийся «Айболит» отстрелился. Стайка опередивших их капсул, барахтаясь вдалеке, как пляшущая цепочка ДНК, уплывала к горизонту Земли. Дане казалось, что их аппарат куда медлительнее и вовсе не собирается догонять остальных. Он неуклюже вращался, показывая в иллюминаторе то огромные обломки станции, то порою до боли знакомые детали утилизатора, то огромную, покрытую водой и облепленную коростой материков планету.
Необычно долго проболтавшись на орбите, «Айболит» наконец начал свой, как всегда рискованный, путь к Земле. Жестокая тряска, вибрация, отстрел тормозного парашюта, торможение, удар от раскрытия основного купола – и, наконец, спокойный и безмятежный полет среди облаков в подвешенной под огромным парашютом капсуле.
Под товарищами вновь, как и несколько дней назад, был бескрайний океан облаков. Только тут спасенные мусорщики, наконец, осмотрелись. В кабине сидело четверо: Даниил в скафандре, Ванечка, Маша и еще какой-то интеллигентного вида тип. Был он среднего возраста, худой, долговязый, как Рузвельт, в легком, чуть помятом костюме, с дипломатиком или ноутбуком на коленях. Волосы его были растрепаны, и он испуганно, как африканский негр, впервые попавший в метро, посматривал на своих спутников через очки. Впрочем, друзьям он тогда показался человеком спокойным и солидным.
Переглянувшись, Ваня и Маша отстегнули ремни безопасности и с замиранием сердца приникли к маленькому окну, чтобы увидеть, туда ли они летят, а вскоре, стянув с себя скафандр, к ним присоединился Даня.
– Боже, Царя храни… – неоптимистично затянул Ванечка, напряженно вглядываясь в окруживший капсулу туман облаков. Но никто его не поддержал, и он осекся.
Облака рассеялись, и под ними открылся бескрайний, чуть зеленоватый океан.
– Этого-то я и боялся, – сказал Ванечка, и Маша с интеллигентом бросили на него тревожные взгляды.
Несколько минут спустя «Айболит» рухнул в воду. Уйдя на несколько секунд в пучину, легкий аппарат неожиданно быстро всплыл и, как поплавок, закачался на спокойных морских волнах. Когда Ванечка откинул верхний люк, он обнаружил, что парашюта нет. «В случае посадки на воду, он отстреливается, – вспомнил мусорщик, – чтобы, намокнув, не утащил капсулу на дно».
Вспомнил он и то, что, приземлившись аварийно, «Айболит» тут же начинает издавать автоматический радиосигнал с призывом о помощи, так что находящиеся поблизости суда должны были уже направиться к ним. Но потерпевшие все равно волновались: кто его знает, кто и как скоро их спасет.
Приводнившийся вместе с ними гражданин, назвался Павлом Алексеевичем Гусько, страховым агентом из Киева. Представившись, Гусько убедительно заявил, что он «все подтвердит». Что он имел в виду, друзья так и не поняли. Видимо он побаивался, что если помощи придется ждать долго, восточные пролетарии его рано или поздно съедят, и старался заранее убедить их в своей исключительной полезности в живом виде.
Однако через пять часов дрейфующего плавания их подобрало турецкое торговое судно, и интеллигент сразу же преобразился. Визгливым фальцетом он потребовал у турецкого капитана защиты, выдачи киевским властям, а граждан Российской империи предложил немедленно заключить под арест.
– Жалко, что мы его все-таки не сожрали, – корил себя Ванечка, сидя с друзьями на контрабасе в недрах судна размером с атомный авианосец. – Времени мало было…
Оказалось, они рухнули в Средиземное море, и теперь их везли в Турцию, чтобы, по мнению Ванечки, отомстить в их лице всем русским за какую-то Плевну или что-то в этом роде.
Опасения Ванечки не оправдались, и турки благополучно передали их в руки славян. Только вот, не имперских, а республиканских – вероятно из подлости, или благодаря настойчивости их долговязого спутника. Так что наши герои оказались не в Екатеринбурге, а в Киеве – столице федеральной республики, правительство которой не признавало государя. Верховной властью здесь была наделена хунта из трех генералов, считавших себя наместниками сгинувшего рода Романовых и защитниками Киевской Руси от «уральского самозванца».
В Киеве их встретили с неожиданным шиком. С триумфальным эскортом, под крики и аплодисменты ликующей многотысячной толпы их провезли на «Мерседесе» через весь город. Толпа при этом забрасывала машину цветами и конфетти, будто бы они только что вернулись с другой планеты, победив «чужих».
Всюду возле них крутились репортеры и телевизионщики, но люди в черном, сопровождавшие их всегда и везде, не давали им разговаривать с прессой. Даниила, Ванечку и Машу поместили порознь в роскошные номера и каждый день под охраной водили на прогулки, свидания и допросы.
Вскоре друзья поняли, что их используют в политических играх. Их заставляли заучивать ответы на всевозможные вопросы прессы, а на все возражения угрожали пытками и даже выдачей имперским властям, что теперь тоже не сулило ничего хорошего: из теленовостей они узнали, что в Екатеринбурге их объявили виновниками аварии на орбите и посчитали невозвращенцами.
Но Данечку больше всего беспокоило то, что в Киеве у него мягко, но непреклонно отняли кофр с телом Русалочки. На его отчаянные попытки выяснить, где она теперь, и когда ему ее вернут, сотрудники спецслужб отвечали уклончиво, со странными блуждающими улыбочками на лицах.
Две недели наши герои не успевали сообразить, что к чему. Они выступили на записи десятка телешоу, где честно отвечали на вопросы телеведущих, а потом с ужасом смотрели эфиры, где, благодаря монтажу, они были представлены в исключительно предательском свете. И вот на третьей неделе их пленения наконец появился он – их хорошо одетый спутник, так не желавший быть съеденным – Гусько.
Теперь, однако, он оказался отнюдь не страховым агентом. Гусько лично принялся за допросы мусорщиков и даже пытал Ванечку в подвале светом. Ванечка ему, естественно, ни в чем не признался, так
