– Он ушел! Ушел потайным ходом! – хныкал тот. – Трехкилометровый ход автоматически заваливается камнями, как только царь им воспользуется.
– А чего ж сам туда не сбежал? – грозно спросил его богатырь-Ванечка, замахнувшись секирой.
– Не успе-ел, – взвыл перепуганный Лукен.
– И где его теперь ловить? – зарычал на него настоятель. – Где выход из потайного тоннеля?
– Не помню, забыл.
– Ну-ка подайте мне железные башмаки святого Игнатия или стигматические перчатки мученика римского Банифация, ну, или, на худой конец, хотя бы мое не совсем обычное распятие! – сказал инквизитор.
– Не надо, вспомнил!
– И где?!
– В старой крепости, что в Лощине братоубийц! – раскололся Лукен.
– Только не в Лощине братоубийц! – схватился за голову лунный аббат. – Проклятое, проклятое место, я знаю его.
4
Рисовать черта легко,
рисовать тигра трудно.
Тайными непролазными тропами углубились они со всей толпой и репортерами в сырую уральскую долину. Каменистые косогоры дыбились тут над голыми лесами, приоткрывая кое-где темные лощины с застывшим, как в корытах, туманом. Аббат отыскал нужную дорожку, и преследователи один за другим побежали вниз по лесистому склону. Трпинка то ныряла в скользкие ложбины, то пряталась под кручами, виляя меж валунов. Вдруг аббат остановил колонну и приказал всем спуститься в заросший сырой овраг.
– Мы уже совсем близко, – сказал настоятель. – Тащите сюда Лукена, мне надо кое о чем его спросить. – И громко обратился ко всей публике: – Теперь наша задача – не дать самозванцу узнать о нас прежде, чем мы появимся у развалин крепости. Запомните! Наше главное оружие – внезапность. Обнаружиться раньше времени – значит проиграть! А теперь помолимся святым Бенедиктам, с тринадцатого по девятнадцатого, чтобы они защитили нас и помогли нам изловить инопланетного демона.
Когда братья в полголоса пропели молитву, аббат объявил перекур.
– Мы что, добрались до места? – с тревогой спросил его Аркадий Эммануилович.
– Да, – окидывая верх оврага, напряженным взглядом подтвердил Анджей Коза.
– И вам, как я понял, оно знакомо?
– Боюсь, что да, – вперив в него жесткий взгляд, ответил аббат, как бы готовый сообщить самое худшее.
– А чем оно вас так пугает? – пискнула Машенька. Она мерзла и прятала кисти рук в рукава выданной ей монастырской кофточки.
– О! – многозначительно протянул магистр ордена. – Место сие было проклято еще с тех пор, как Данила, сын князя Михея, убил здесь брата своего Никиту. Как говорится в сказаниях, Никита не любил Данилу, а Данила не жаловал Никиту. И как-то, в то время когда Данила сторожил в этом месте границы царства отца своего, прибыл в сторожевую крепость брат его Никита и сказал: «Иди, отец хочет видеть тебя». Данила собрался и уехал к отцу, а Никита остался в крепости, заменить покинувшего ее начальника. Когда Данила с великой поспешностью прибыл к отцу своему, тот рек ему: «Что, разве не должен был ты сторожить границы царства моего?» Данила ответил: «Не волнуйся, отче, Никита, брат мой, стережет границы твои». На что князь сказал: «Раз брат твой стережет земли мои, то и царствовать на них будет он, а ты будешь прозябать в лесу». Оскорбился Данила тому, что отец лишил его первородства, вернулся в свою крепость и зарубил Никиту, брата своего. Услыхав о том, прибыл князь Михей в крепость и сказал Даниле: «Плохо ты сделал, Данила, что убил брата своего». Достал он палицу и смертью покарал Данилу. С тех самых пор крепость на тысячу лет забросили, и все дороги к ней заросли ельником и затерялись в лесной чаще.
– Да, это поистине мрачная легенда, – согласился Блюмкин.
– То-то, – кивнул аббат.
«Ну и дерьмо», – подумало светское общество.
– А почему мы отдыхаем? – воскликнул Блюмкин. – Ведь уйдет!
– Не-е, – состроил важную гримасу аббат. – Не весь мой орден базируется на Луне, у нас есть и земные подразделения, которые отвечают за эвакуацию государя при чрезвычайных обстоятельствах. Я связался с моими земными ребятами, чтобы они встретили его, и уже получил сообщение, что пока мы тут бегали, они его задержали в развалинах крепости. Так что у нас есть время передохнуть. Точнее, было. Пора отправляться на главную битву.
По команде аббата все выбрались из рва. На поляне, подрагивая, стоял геликоптер, а на склоне скалы возле крепостных руин суетились вооруженные опричники лунного ордена. Все ринулись туда.
Под дулами автоматов, на зубце полуразрушенной стены сидел грустный отрок. Воины-монахи и увязавшийся за ними бомонд по узкой каменной лестнице устремились к нему. Первыми добрались телевизионщики и, настроив софиты, ярко, как сцену, осветили каменную площадку.
– Граф Томский! – обернулся аббат к теснившей его толпе. – Ваша светлость, вы слышите меня? Вы здесь?
– Да, сударь, – откликнулся благородный старик.
– Пожмите-ка руку этому самозванцу.
– С удовольствием, – отозвался граф, подошел к стене, церемонно поклонился и протянул грустному юноше руку. – Ваше Величество.
Царственный мальчик гордо приподнял подбородок и, глядя на подданного свысока, наградил его рукопожатием.
Перстень у того вспыхнул, как огонек елочной гирлянды.
– О, Господи! – вырвалось у Блюмкина.
– Я всегда относился к вам с искренней симпатией, – улыбнулся мальчику граф.
– Я не забуду вам этого, Станислав Юльевич, – откликнулся тот.
Представители света и часть опричников попадали на колени. Лишь Анджей Коза остался невозмутим и объявил:
– Это всего лишь преступный сговор! У кого еще есть перстень генетической идентификации?
Из толпы репортеров пробились двое дворян и, кланяясь, по очереди пожали руки своему императору. Перстни их засияли и стали медленно гаснуть.
– Ничего не понимаю, – мотнул головой аббат, бормоча. – Я же сам лично сдал настоящего наследника в детский дом.
– Анджей, ты как был болваном, так им и остался, – раздался вдруг мелодичный женский голос, и из толпы в центр внимания выступила Любушка. Раздался ропот, но никто не посмел перебить девушку, ибо красота имеет способность внушать к себе уважение. – Если правда все, что ты рассказал, то твой инопланетный друг правит страной уже пятнадцать лет. И неужели ты думаешь, что никто за это время не обратил бы внимания, что индикаторы не загораются?
– Обратил бы, – тупо подтвердил аббат, глядя в рот бывшей жене.
– Значит, они загораются. Значит, его перевоплощение идеально, вплоть до генетического кода.
Ревниво покосившись на Любушку, в разговор вмешалась Машенька:
– Ваше Величество, ну признайтесь, вы ведь ненастоящий!
– Самый что ни на есть настоящий, – возразил царственный юноша и обернулся к офицерам из охраны. – Арестуйте-ка всех этих смутьянов.
Доселе словно загипнотизированные происходящим, охранники опомнились и кинулись к аббату. Но им навстречу выступили опричники, и завязалась борьба.
– Она права! – вскричал аббат, указывая на Любушку. – Как я сам до этого не додумался?! – и хлопнул себя по лбу. – Есть только один способ разоблачить его. Пытки! Он, помнится, мне сам об этом рассказывал. Подайте-ка мне мой саквояжик правды.
Кто-то из послушников протянул ему огромный чемодан, аббат положил его на гранитную плиту, раскрыл
