Восстали тысячи людей, Каждый жаждет жить стократно, Но косою, меж зыбей Машет смерти жирноатом… «Не девочка а сексуал скелет…»
Op. 28.
Не девочка а сексуал скелет Она на фоне электричьей станции Что черною трубой дырявит небо Тыкает парню пальцем в жилет Дай папироску… Румянится Парня лицо, от оспин рябо… «На этот раз весны не воспою…»
Op. 29.
На этот раз весны не воспою На этот год крылатой не прославлю Пропахшей кровью травлю Засохшим сердцем познаю. В горах опубликованы зеленые листочки Но на панелях вырос ржаво гвоздь Об острый зуб сердец царапается кость Бессильны здесь вешнедождя примочки. Я этот год весны не воспою Пускай лесах о ней щебечет птица Тепла весеннего истица Потомок тех что множились раю… Из кирпичей не выстроишь гнезда Из птах любая — гореурбанистка В лесу премьер здесь жалкая хористка Что в безработице всегда. Пускай на межах славят вешнежребий На улицах весной не убежден авто Ее дебют, не даст реклам никто И я как все. Не вырваться из крепи. «Луна, хихикая по городу кастрюли чистит…»
Op. 30.
Луна, хихикая по городу кастрюли чистит, Чтобы сияли каждой подворотне; Истерзанных газет теперь заметней листья И прошлого плевки зловонней и несчетней Бреду, костыль мне теребит подмышку, Измученный тропой, где шаг скользит: Когда придет заря, чтоб сделать передышку Глазетовый и черный не раскрыт… Бездомные, приклеившись к газетам на бульварах Иль в швах застряв домоцементных стен, Улиток позах спят поджарых — Тоскливых нитей дней бесчислье веретен… Спят, спят… Жизнь — жесткий сон… Им светит лунный Эдисон. (2 часа ночи. Юнион Сквер 1926, 1929)
Сравнение между женщиной и жел. дорогой
Op. 31.
Вся прямая, вся стальная Нету мягкого нигде; Шпал, и рельс, и камня стая и ее не оглядеть! Сколько гвоздиков, заклепок, Нарезок, гаек, и винтов; Пронести их мимо клекот Поезд бешено готов; Есть и им вознагражденье И за ними есть уход: Их помажут с наслажденьем, Пыль надсмотрщик с них сотрет.
