остатки гор, за миллионы лет сточенных ветрами почти до основания. Геологи утверждают, что это самые старые на земном шаре горы. Кора земли и эти горы образовались, когда течения с Южного полюса охладили кипящую лаву. Так началось отвердевание земного шара, который три-четыре миллиарда лет назад находился в жидком состоянии. Пылающий земной шар, вращаясь, несся в пространстве, а его кора остывала и становилась все толще. То же ледяное течение и палящие ветры Калахари раскололи горы, искрошили их на куски, на песчинки и, почти до основания стерев их, создали эту грозную пустыню шириной в двести километров, которая тянется больше чем на тысячу двести километров от Берега Скелетов на севере до устья реки Оранжевой на юге. Здесь находятся богатейшие алмазные копи. Поэтому пустыня объявлена запретной зоной и охраняется бдительной полицией. Правда, еще лучше сторожит ее природные богатства страшный климат.
Итак, мы едем в пустыню Намиб.
Возвратившись в Гротфонтейн после подземного плавания, мы получили телеграмму от дирекции Объединения алмазных копей с разрешением на въезд в южную часть пустыни, в район концессии компании. Мы долго мечтали о возможности своими глазами увидеть в пустыне скрывающую алмазы береговую линию, которой миллиард лет от роду. До начала дождливого сезона на юге оставалось полтора месяца, и мы решили проехать и заснять на пленку всю пустыню Намиб с севера на юг, а затем направиться в южную часть Калахари, к бушменскому племени ауэн.
Между прочим, в пустыне Намиб дождя не бывает вообще.
К сожалению, нам не удалось сфотографировать одно из интереснейших явлений природы, хотя мы и уловили его запах! Я имею в виду загадочные островки из серной грязи, которые внезапно поднимаются со дна океана под гул подводных взрывов, остаются на поверхности в течение нескольких дней и бесследно исчезают.
В двух местах пустыню Намиб пересекают проложенные рядом шоссе и железная дорога к старому алмазному городу Людерицу на юге и городам Уолфиш-Бей и Свакопмунд (всего в нескольких километрах один от другого) на севере. Подводные толчки бывают как раз с районе этих прибрежных дорог и городов.
Трудно представить себе города более заброшенные, чем Уолфиш-Бей и Свакопмунд, более затерянные среди песков и океанских волн. Здесь можно по нескольку лет ждать дождя. Туман с океана — главный и очень скупой поставщик влаги для местного населения. Уолфиш-Бей в особенности, как и его южный сосед Людериц, ведет непрерывную борьбу с песками: почти ежедневно в полдень из пустыни дует сильный ветер. Он приносит тучи песка, и мощные тракторы, впряженные в специальные плуги, расчищают песчаные заносы на шоссе и железной дороге.
По пути к Берегу Скелетов мы заехали в Свакопмунд за разрешением на проезд дальше на север. Какая благодать вдыхать прохладный, влажный ветерок с Атлантики после сухого воздуха пустыни Калахари! Однако вечером, когда мы сидели на террасе гостиницы и любовались дюнами, пурпурными и золотистыми в лучах заходящего солнца, мы внезапно ощутили неприятный, гнилостный запах сероводорода и услышали со стороны океана далекий грохот, похожий на гром.
— Опять начинается эта ерунда, — произнес хозяин гостиницы, заметив наше удивление. Он рассказал, что с ноября по март грохот слышится очень часто и запах сероводорода держится иногда целыми днями. Нередко ему приходилось наблюдать, как вслед за подводными взрывами над волнами появлялись столбы дыма, а вода становилась красноватой и бурлила. После особенно сильных взрывов волны выбрасывали на берег миллионы мертвых рыб. Рыба гнила, отравляя воздух и привлекая тучи мух. В 1924 году, после одного из самых сильных серных извержений, слой погибшей рыбы растянулся по берегу на триста километров. Иногда облака сероводорода плывут над Уолфиш-Беем и Свакопмундом, и тогда серебряные и медные вещи и выбеленные дома чернеют. Узнав об этом, мы поняли, почему немец, наш сосед по гостинице, называл эти серные извержения «verdammte Schweinerei» («проклятое свинство»).
На этот раз извержение было не особенно сильным. Хозяин рассказал, что после очень мощных взрывов океан на закате становится кроваво-красным, а ночью частички серы мерцают в воде, как светлячки. Изредка сильные взрывы поднимают со дна океана целые грязевые острова. В последний раз это случилось в 1951 году, когда недалеко от Уолфиш-Бея из океанских глубин внезапно всплыли черно-зеленые глыбы. Служащие маяка на мысе Пеликан сфотографировали их. Грязевые острова оставались на поверхности всего несколько часов, после чего исчезли неожиданно и бесследно. Иногда острова плавали на волнах по три-четыре дня. Взрывы в океане никогда не сопровождались землетрясениями на континенте. Значит, толчки возникают только на дне океана.
Выдвинуто много теорий, объясняющих такие выбросы серной грязи. Самую правдоподобную из них я услышал в Кейптауне. Ученый из государственной океанографической лаборатории У. Дж. Копенгаген изучал это явление в сотрудничестве с бактериологической лабораторией Кейптауна. Он сообщил в своем докладе, что широкая прибрежная полоса дна океана в районе Свакопмунда покрыта толстым слоем грязи — остатками диатомовых (кремневых) водорослей (Diatomaceae), содержащих хлорофилл, который окрашивает грязь в зеленый цвет. Водоросли гибнут из-за резкого падения температуры воды, когда из Антарктики приходит холодное Бенгельское течение. Они оседают на дно, гниют и выделяют сероводород, газ с отвратительным запахом, который скапливается в больших «карманах» в слое грязи на дне. Летом по дну океана проходят теплые течения, скопившийся газ расширяется, вырывается из «карманов» и пробивает толщу воды, губя все живое, будь то рыба или водоросли. Наверное, слой дурно пахнущей зеленой грязи на дне очень толст, во всяком случае, настолько, чтобы образовывать целые грязевые острова на поверхности воды.
Еще несколько дней мы ехали вдоль берега, поглядывая на волны в надежде, что вот-вот дно океана проявит признаки жизни, но ничего не произошло. Океан, очевидно, был по горло сыт грязевыми извержениями.
Из Свакопмунда мы направились на север. Проехав пятьдесят километров по берегу, мы увидели русло пересохшей реки. Объявление на щите возвещало, что здесь кончается полицейская зона. Тот, кто поедет дальше без специального разрешения властей, будет оштрафован на крупную сумму, а принадлежащие ему транспортные средства и имущество конфискованы.
На смену прохладному, сырому утру пришел жаркий день. Воздух над бесконечной серовато-белой песчаной равниной подрагивал. На горизонте вставали и таяли миражи: нам виделись поросшие камышом озера и озерца, в водной глади которых отражались силуэты далеких гор. Но мы подъезжали ближе, и они растворялись в колеблющихся волнах горячего воздуха, чтобы снова появиться вдали. Чаще всего миражи появлялись, когда мы были на возвышенности. Мы проехали сто двадцать километров, пытаясь догнать мираж, и оказались на скалистом мысе Кросс, последнем аванпосту цивилизации перед грозным Берегом Скелетов. В одиноком доме живут здесь два европейца и несколько, африканцев, добывают соль и охотятся на морских львов. Утром и вечером побережье окутывает холодный атлантический туман, а днем палит безжалостное тропическое солнце. Единственная живность на мысе Кросс — шакалы, морские львы да морские птицы. В этом заброшенном уголке — только песок, соль да скалы. Растительности здесь нет никакой.
Большие пересохшие соляные озера к югу от мыса Кросс расположены низко, и соленая вода просачивается в них из-под земли. Дно озер изрезано канавками глубиной около метра. Скапливающаяся в них соленая вода высыхает в здешней жаре так быстро, что за две-три недели канавки доверху заполняются плотной массой розоватых кристаллов соли. Рабочие-африканцы разбивают ее на куски и сушат их на солнце, пока они не становятся белоснежными. В канавках опять скапливается соленая вода, и процесс повторяется. Освещенная солнцем соль слепит глаза, приходится носить очень темные защитные очки.
Соль отправляют в Свакопмунд на больших дизельных грузовиках. Дальше ее везут по железной дороге. Все необходимые припасы, даже питьевая вода, доставляются сюда из Свакопмунда. Соль — единственное, что люди добывают здесь для себя!
Холодные течения с юга дают морским львам возможность заплывать сюда, почти к самому экватору. Пожалуй, в мире нет другого такого места, где они тысячами выводили бы потомство на
