Но меня сломила не улика, известная вам, а нечто другое… Вчера вы сказали мне, что найденные в письменном столе у господина Пуаврье письма передал сенатору не слуга Жаклин Дюбуа, а они были проданы ему неким Ривейро Бодальво, возлюбленным этой женщины. Итак, она продала (ради чего?) свидетельства и воспоминания о нашей любви… Мне в таком случае остается одно – удалиться со сцены.
Жак Данблез».
Жаклин Дюбуа продолжала рыдать, несмотря на попытки Монны успокоить ее.
– Да, да, – бормотала она. – Раз я убила Жака, я должна защитить его имя. Неужели я настолько труслива, что не последую за ним? Я девка, просто девка! Так он называл меня… Это верно… Он покончил с собой из-за меня. Он невиновен, а тот…
Дальтон рассеянно ковырял вилкой рыбу на тарелке.
– Мадемуазель, – сказал Данблез, хладнокровию которого я поражался, – вы говорите, что ваш возлюбленный обвиненный в ужасном преступлении, невиновен. Доверьтесь и расскажите все нам. Я близко знаком с министром иностранных дел и обещаю вам его поддержку, раз вы собираетесь обелить память человека, которого любили.
– Не сейчас… – прошептала Жаклин. Но я видел, что она колеблется.
– Мадемуазель Жаклин, – вмешался Дальтон, – мой друг Антонио Маргез – один из владельцев газеты «Время», которая, как вы знаете, с самого начала заинтересовалась этим делом. Я сам – школьный товарищ Иггинса и тоже к вашим услугам.
– Говори, Жаклин, – Монна погладила ее руку.
– Ну, хорошо, – сдалась Жаклин. – Эти письма украл у меня Ривейро Бодальво.
– А! – вздохнул Роберт Дартинг.
– Мы с Жаком познакомились пять лет назад. Четыре счастливых года, полных любви, пролетели как один миг. Однажды – как это произошло, неважно – Жаку показалось, что я изменила ему. Он ушел. Я была горда и не пыталась помириться первой, надеясь, что рано или поздно он вернется. Но мне очень хотелось увидеть Жака. В конце концов я написала ему, прося вернуть мои письма. Однако он не пришел, а прислал их по почте. Потом я узнала, что Жак обручился, и чуть с ума не сошла… И тут появился Ривейро…
– Вы не пытались встретиться с Данблезом? – спросил Дальтон.
– Только однажды.
– и?
– Он сказал, что между нами все кончено.
– Он знал, что письма украдены?
– Нет.
– А вы?
– Да, но мне стало это известно только недавно.
– Вы знали, кем украдены письма?
– Да.
– И знали также, с какой целью это сделано?
– Да.
– Чтобы продать?
– Да.
– Вы знали, зачем их купили?
– Нет.
– Их продали сенатору?
– Нет.
– Кому?
– Капитану де Лиманду.
Эта новость совершенно ошеломила Дальтона. Данблез глухо заворчал. Неужели наконец-то появился проблеск света?
Жаклин Дюбуа заплакала.
– Нужно уходить, – предложил Дартинг. Он вполголоса обратился к Дальтону:
– Тебе больше не о чем спрашивать?
– Нет. Дальше мы управимся сами. Проводи дам. Ренэ Данблез, не забыв о том, что должен до конца сыграть роль миллионера, заплатил по счету.
На улице мы расстались. Данблез немедленно отправился к себе в гостиницу, женщин Роберт Дартинг галантно усадил в свой автомобиль.
Дальтон взял меня под руку и мы медленно пошли по авеню д'Опера. Была теплая звездная ночь. Париж, казалось, спал.
– Странно, – сказал я, – такое впечатление, что эта новость тебя совершенно не волнует.
