Теперь у Айры не завидная участь. Это сейчас она молода и красива. Но потом когда ее пропустят через всех молодых гладиаторов, поистреплется, истаскается, потускнет в глазах огонек. И будут ее подкладывать под всякого и каждого, пока совсем не придет в негодность и бросят в Лабиринте. Поговаривали, что там использовали живые мишени.
Серега заскрипел зубами. Не мог он этого допустить. В сущности, что его с связывает с этой девушкой, кроме зарождающейся симпатии. Да ничего. Однако же не мог он ее тут бросить. Уже сейчас понимал, что никуда не уйдет без девчонки. Пускай дальше их пути-дорожки разбегутся, но оставлять ее в рабском ошейнике, он не хотел.
Одинцов заметил за собой, что после того как его упекли в тюрягу Рибошлица, он стал очень ценить свободу и жизнь. Только вот окружающие люди не разделяли его взглядов и так и норовили, кого-нибудь упечь либо в тюрьму, либо на куски порезать, либо захомутать. И вновь ему пришла мысль, что если он застрял в этом мире надолго, то чтобы не свихнуться, придется ему этот мир под себя перекраивать. Тут два выхода: либо местные схарчат его и не подавятся, либо он станет знаковой фигурой в этом мире, способной менять законы игры. Правда, до этого так же далеко, как пешком до Луны, но главное задачу себе поставить, а уж потом мелкими шажочками, да по пластунски.
Про Лабиринт толком ничего узнать не удалось, хотя это место очень интересовало Серегу. Чувствовал он, что есть в нем какой-то механизм, который может пригодиться им при побеге. Вечером идти на встречу с Шустриком, да еще надо придумать, как Айру от себя не отпустить, а то законопатят ее под какого-нибудь гладиатора.
Айра все утро проспала, а Одинцов мучился от того, что никак не мог придумать, как поступить. Когда дверь приоткрылась и появилась голова Смотрящего. Серега мигом слетел с кровати, вытолкнул Дорина наружу и сам выскочил. Прикрыв дверь, он повернулся к Смотрящему и яростно зашептал.
— Оставь мне бабу на день. Только на сегодня. Очень надо.
— Ишь как тебя припекло, болезный, — улыбнулся Дорин и довольно похлопал себя по животу. — А мне какой резон тебе на встречу идти? Что я с этого иметь буду?
— Ты говорил, что я за бой деньги какие-то зарабатываю, — неуверенно сказал Серега.
— Есть такое дело. На твое имя выписано у казначея десять марок.
— Можешь себе их записать, — с излишней поспешностью выпалил Одинцов.
— Да прижало тебя крепко. Давно видно бабы не видел. Ладно, по рукам. На сегодня свободен. Играйся. Но завтра тебе предстоят серьезные тренировки. Да и про Карима не забывай. Он пока не знает, куда ты делся. Но вычислит, может в гости ночью заглянуть. Так что будь готов.
Серега кивнул. Смотрящий еще раз окинул Одинцова взглядом, хохотнул и пошел прочь.
Так. Одну маленькую проблемку решили. Теперь надо Шустрика подбить сегодня на побег, и дело будет сделано. Промедление подобно смерти. Правда, Сергей сомневался, что Лех готов сегодня бежать. Но ничего, значит, будет экспромт.
Весь оставшийся день Серега просидел в комнате. Выходил только один раз, чтобы раздобыть что- нибудь съестное в столовой. Да и то все бегом, да бегом. Боялся что за то время пока он отсутствует, девушку сведут. Еще и Карим из головы не шел.
Целый день они провели с Айрой за разговорами. Она долгое время была одна в ожидании своей участи. Когда ее привели к победителю Ристалища, ожидала увидеть, по меньшей мере, дикого зверя, который будет ее пользовать, не заботясь ни о чем другом. Реальность же ее немало удивила. Сергей был нежен и ласков к ней, и Айра оттаяла. Вечером, девушка уснула, а Сергей отправился на встречу.
Определить время в подземелье, задача весьма сложная, но каждый шаг гладиаторов был строго регламентирован. Побудка в семь утра. Зарядка до восьми. В восемь завтрак. До обеда тренировки по индивидуальной программе. Обед в два часа. Потом снова тренировки до самого ужина. Ужин в восемь. С восьми до полуночи свободное время. В полночь отбой. Поэтому Шустрик ничем не рисковал, когда назначил встречу в полночь. Одинцов уж точно не сможет пропустить это время. Другое дело, что Лех не очень позаботился о том, как они будут возвращаться по пустым коридорам, где кроме ночной стражи никого быть не может. Ну да ладно. Как говорится, на месте разберемся.
В тренировочном зале перед самым отбоем было необыкновенно безлюдно. Один незнакомый человек качал железо. Да в самом дальнем углу возле входа в Лабиринт виднелся кто-то. Хорошо бы это все-таки Лех, а вдруг Шустрика повязали и выяснили о встрече. Тогда его тут уже ждут, чтобы скрутить при попытке побега.
«Стоп, Серега. Это уже явная паранойя. Остановись» — сказал себе Одинцов, направляясь к Лабиринту.
— Новенький, стой, слышь! — раздался позади оклик.
Сергей обернулся.
— Ты это, мужик, поздно уже. Через минуту отбой объявят, не время для тренировок. Пора в барак возвращаться, — произнес припозднившийся культурист, уже почти покинувший тренажерный зал.
— Спасибо. Я в курсе. Мне на минуту надо кое что проверить.
Культурист посмотрел на Одинцова с подозрением, но промолчал и вышел.
Серега проводил его взглядом, вдруг все-таки передумает и вернется, после чего все-таки решил подойти к Лабиринту.
Вход в Лабиринт представлял собой каменную круглую арку, затянутую каким-то серым дрожащим туманом. Очень это походило на застывшее во времени волшебство, только Одинцов не видел пока еще в этом мире ничего похожего на магию. Но и средневековым чудом этот туман назвать было нельзя.
Возле дрожащего марева стоял Лех Шустрик и зачарованно смотрел на него.
— У нас мало времени. Зачем звал? — тут же спросил Сергей.
Шустрик вздрогнул и обернулся.
— Чертовски красивая штука. Никогда бы не подумал.
— Ты раньше слышал о ней? — на интуиции спросил Одинцов.
— Много раз. Но видеть не приходилось. Этих Лабиринтов очень мало в мире осталось. Этот самый ближний.
— Что значит осталось?
Шустрик передернул плечами, поморщился и сказал:
— Сейчас об этом некогда. Сам же говорил. Времени мало, чудак-человек.
— Так звал то зачем?
— Ты намерен карьеру гладиатора строить? Или все-таки хочешь на вольные хлеба рвануть. Все-таки ты тут не по собственной воле, — прищурившись, спросил Лех.
Вот же гадский парень, он что издевается?
Серега так ему и ответил.
— Ну, и хорошо. Я рад, что не ошибся в тебе.
Ничего себе важная шишка. Он тут что играет в вербовщика и будущего агента внедрения. Такое ощущение, что Шустрик специально загнал его в ловушку, только что проверить как он себя поведет в этой ситуации.
— Когда бежим? — спросил Одинцов.
— Ну, тут такое дело. Над нами находятся покои князя Боркича, а в нем масса всего драгоценного. Совсем не хочется уходить с пустыми руками. Надо же как-то возместить себе ущерб.
— Ты что этим хочешь сказать? — Серега внутренне напрягся.
Очень ему не нравился голос Шустрика. Явно замыслил что-то нехорошее.
— Тебя что в детстве с кроватки роняли на деревянный пол. Соображаешь как-то туго. Я знаю все входы и выходы во дворце князя. Поэтому раз уж мы тут все равно оказались, предлагаю навестить сокровищницу Боркича, и малость ее потрясти, чтобы к нашим липким пальчикам прилипло что-нибудь очень ценное.
— Это сумасшествие. Очень опасно, — выдохнул Одинцов.
Лезть во дворец князя ему очень не хотелось. Там же наверняка охрана на каждом шагу, и ловушки от непрошенных гостей расставлены.
— Не боись. Я к этому визиту давно готовился, — улыбнулся во весь зубастый рот Шустрик.
И Сереге от этого заявления очень захотелось понаделать дырок в этом зубастом рту. Аж руки
