Прежде нам обо всем сообщал Ричардсон, но мы его лишились; а Леопольду или Александеру и в голову не пришло позвонить нам или кому-либо еще и сказать, что Макилвейн почему-то не появляется больше у Биксби. В конце концов Леопольд отправился к Макилвейну домой узнать, не заболел ли старик.
Дверь открыл молодой человек.
– Где Макилвейн? - спросил Леопольд.
– Это я, - ответил тот.
– Мне нужен Тэдиес Макилвейн, - пояснил Леопольд.
– Это я и есть, - был ответ.
– Мне нужен Тэдиес Макилвейн, который играл с нами в карты у Биксби, - сказал Леопольд. Молодой человек покачал головой.
– Простите, тогда вам нужен кто-то другой.
– А что вы здесь делаете? - спросил Леопольд.
– Этот дом достался мне в наследство от дяди, - сказал молодой Макилвейн.
И верно, так оно и было. Леопольд рассказал мне все это, уговорил пойти с ним к адвокату Макилвейна, - и там выяснилось, что старик написал завещание и оставил все имущество своему племяннику и тезке. Все пункты завещания были предельно ясны, и среди условий было четко выраженное распоряжение, что если с ним, Тэдиесом Макилвейном старшим, что-нибудь случится, что бы это ни было, а в особенности если смерть его останется недоказанной, племянник должен немедленно вступить во владение всем имуществом дяди.
– Ну ясно, вы наткнулись на племянника, - сказал я.
Харриган кивнул.
– Конечно. Видимо, так и было задумано. Это предназначалось для прессы и для полиции. Рассказ племянника не вызывал ни малейших подозрений. Все было ясно и понятно, кроме разве двух-трех мелких подробностей. Макилвейн младший не сказал, откуда он приехал, только вскользь упомянул Детройт. Я позвонил туда приятелю, который работал в одной детройтской газете, и попросил разузнать там, на месте, о Тэдиесе Макилвеине; он отыскал его следы, но тот оказался не племянником, а дядей Макилвейна, хотя описание в точности подходило и к племяннику.
– Значит, он был похож на старика?
– Да, очень. Легко себе представить, что старый Макилвейн в молодости был именно таким. Только вы не верьте в эту чепуху насчет омоложения. Когда племянник вступил в права наследства, он первым делом сломал дядюшкин аппарат. Можете ли вы хоть на секунду допустить, чтобы старик Макилвейн сделал нечто подобное?
Я покачал головой, но поневоле подумал: а что если в этом рассказе есть хоть зерно истины, только старика не просто омолодили, а послали назад во времени? Тогда он ничего не может знать об аппарате и о том, зачем он нужен - вот ведь какая насмешка судьбы! И насмешка не только над Макилвейном, но и над обитателями его звезды: ведь они, конечно, надеялись и впредь общаться с Землей и не поняли, что аппарат, построенный Макилвейном, очень мало похож на их машины.
Племянник разбил эту машинку вдребезги. Сказал, что понятия не имеет, для чего она нужна и что с ней делать.
– А телескоп?
– Нет, телескоп он не тронул. Сказал, что немножко интересуется астрономией и займется ею, если будет время.
– Значит, это у них семейное увлечение.
– Да. И мало того: старик Макилвейн всегда казался застенчивым и робким. И таков же племянник. Уж не знаю, откуда он взялся, но, видно, родня у него не из тех, кем можно гордиться. Похоже, что он их стыдится. Возможно, он родом из горных районов Кентукки. Современные понятия, видно, не для него, он застрял где-то в начале века.
Мне пришлось видеться с ним не один раз. Полиция, конечно, потормошила его, но не слишком: он явно ни в чем не был замешан, и от него скоро отстали. Да и старика искали не очень долго: с того последнего вечера у Биксби никто его не видел, а так как все давно уже считали его немного не в своем уме, то и решили - наверно, он совсем потерял память, вот и забрел куда-нибудь, а как вернуться домой - не знает. Адвокат Барневол, составивший его завещание, сказал, что старик, видимо, предвидел такую возможность и потому вдруг поспешил привести в порядок бумаги.
– Я его от души пожалел.
– Кого?
– Племянника. Он казался каким-то растерянным… ну, как человек, который силится что-то вспомнить и никак не может. Я это замечал всякий раз, как пытался с ним поговорить; все время было такое ощущение, будто он отчаянно старается собраться с мыслями, но не может найти связи и не находит слов. Он очень старался, но ничего не получалось.
– Ну и что с ним теперь?
– Все еще живет тут. Кажется, нашел себе какую-то работу. Да я видел его только вчера. Он, видимо, шел с работы и остановился перед трактирчиком Биксби, прижался лицом к витрине и глядит. Я подошел, постоял рядом. За столиком сидели Леопольд и Александер - два одиноких старика - и смотрели на улицу. А одинокий молодой человек смотрел на них с улицы. В лице у него было что-то… я уже не раз видел это выражение… будто ему непременно надо что-то узнать, вспомнить, сделать или сказать, но он никак не может сообразить, что же именно с ним произошло.
– Или произойдет, - невесело усмехнулся я.
– Как угодно, - ответил Харриган. - Налейте-ка мне еще. - Я налил, и он выпил. - Бедняга! - пробормотал он. - Ему было бы гораздо лучше там, откуда он явился.
– Это можно сказать и о любом из нас, - сказал я. - Но никто никогда не возвращается. А Макилвейну, может быть, и вовсе некуда идти.
– Вы бы так и решили, если бы только видели его лицо, когда он смотрел на Леопольда и Александера. Впрочем, может, это мне просто почудилось - ведь свет уличных фонарей обманчив. Но я никак не могу забыть это лицо и все думаю - до чего же они похожи; старик Макилвейн, когда он так отчаянно старался найти хоть одного человека, кто бы ему поверил, и его племянник, который так же отчаянно ищет кого-нибудь, кто бы его принял, или жаждет отыскать хоть какой-нибудь уголок, где он почувствовал бы себя как дома.
Мануэль Куэвильяс
Пастух и пришелец из космоса[11]
Межзвездный корабль пробил облака и, готовясь к приземлению, начал описывать круги над пустынным плоскогорьем.
Иклес, пилот корабля, имел вполне конкретное задание: получить для своей базы на планете Уплон информацию об умственном развитии землян. Для этого он согласно инструкции должен был вступить в общение с двумя людьми, находящимися на двух полюсах человеческого общества: с пастухом Мартином Ромеро, жившим близ испанского города Сория, на равнине, по которой течет река Дуэро, и с Германом Руффом, всемирно известным финансистом, владельцем заводов и трестов, президентом могущественных компаний и главным вкладчиком многих банков.
Иклес быстро установил, где находится пастбище, на котором пас овец Мартин. А пастух между тем уже добрых десять минут наблюдал за движением летающего блюдца. Овцы испуганно сбились вокруг Мартина, а собака надрывно лаяла.
– Да замолчи ты, Султан, чепуха все это, - успокоил Мартин собаку.
Корабль мягко приземлился. Иклес увидел Мартина - накинув на плечи рваный плащ, пастух сидел перед своим убогим шалашом и раздувал жар полупогасшего костра.
Пришелец из космоса был удивлен спокойствием пастуха - он ожидал встретить страх или восхищение, а Мартин спокойно придерживал яростно лаявшего Султана.
