– Удрать никогда не поздно.
– Это в тебе говорит непотухший костер тщеславия. Я не столь оптимистичен.
– Я привыкла доводить все до конца, – объявила Лило.
– По-моему, мы и без того проделали нехилую работенку. Пусть дальше как-нибудь сами справляются. Я ни с кем нянчиться не собираюсь, – отрезал я.
– Не пора ли раскрыть им глаза? – ткнула меня локтем в бок Лило.
– Зачем? – искренне удивился я.
– Боюсь повторения прежних ошибок.
Девушка печально вздохнула.
– Думаешь, заведут себе нового кукловода? – усмехнулся я.
– Зря зубоскалишь. Опасность нешуточная. Нужно внести ясность в умы жителей, не дожидаясь, пока руководство изобретет свою версию, удобную и выгодную. Не зная правды, они слабы, и все может повториться.
– Дерзай. – Я легонько подтолкнул ее в направлении небольшого возвышения, служившего раньше постаментом для одной из многочисленных скульптур вождей революции, забытой и припорошенной прахом. – Лично я ничего объяснить не сумею.
Лило поднялась на пьедестал и громко произнесла:
– Эй, народ, послушайте меня!
Как и ожидалось, никто не обратил на нее внимания. Люди по-прежнему осаждали администрацию.
Девушка растерянно повела плечами, будто спрашивая у меня совета.
– А ты им телепатни, – поддел ее я. – Слушайте меня, бандерлоги, или что-то вроде этого.
– Не получится. Я же тебе говорила, у меня нет сил.
Я деланно вздохнул:
– Ладно, учись, пока я жив.
Рядом с нами вертелся бойкий дядечка в солдатской ушанке и ватнике, но не это представляло для меня интерес. Автомат, до боли банальный «калаш»-весло, болтавшийся у него на плече, – вот что привлекло мое внимание.
Я схватился за ствол, потянул к себе:
– Одолжи, дядя!
А когда «Калашников» оказался у меня в руках, выпустил очередь в потолок.
Другое дело! Невнятный гул прекратился. Все обернулись и вопросительно уставились на нас.
– Толкай речь, – прошептал я Лило.
Мне показалось, многие еще не до конца отошли от воздействия белесой твари и готовы поверить в любой бред. Впрочем, нам это только на руку. Какую бы ахинею ни понесла сейчас Лило, они обязательно примут ее к сведению. Примут и сделают выводы.
Девушка с жаром, свойственным прирожденным агитаторам, описала картину произошедших событий. Слушали ее в полной тишине. Внимательно, не перебивая. К моему удивлению, я тоже почерпнул немало нового.
Из ее рассказа я понял, что тварь использовала взятого в плен поисковика. С его помощью она проникла на станцию, остальное легко представить. Я вспомнил Кораблева, но тут же отмел эту мысль как противоестественную. Слишком много времени прошло с момента его гибели.
Далее из рассказа следовало, что гарпия подчинила себе в основном только разум руководства, так как постоянно держать в своей власти все население станции было слишком сложно и требовало массу психической энергии. Местным повезло, что гадина оказалась ленивой и жадной. Людей попроще она контролировала не столь плотно, хотя без промывки мозгов не обошлось. Но эти несчастные хотя бы сохранили подобие человеческой личности, остальные превратились в лишенных разума марионеток. Этого было достаточно, чтобы не выпускать из лап нити управления. Поработив администрацию, гарпия поработила всех.
По толпе жителей прошел недовольный ропот. Мало кому понравилось, что их фактически причислили к зомби. Больше всего досталось лысому главе администрации. Он уже, наверное, заикаться начал.
Но Лило не упустила момента, когда ее перестанут слушать, а обратят свой гнев против начальства, и без того уже наказанного за неосторожность.
– Люди! – снова воззвала она. – Поверхность полна опасностей. Никому не известно, какие еще исчадия бродят по улицам города и вынашивают мечту ворваться к нам. Я призываю вас к осторожности и благоразумию. Человек слаб. Никто из вас поодиночке не способен противостоять коварству и силе внушения мутанта. Но вместе мы сила, способная одолеть любую напасть, сразиться с самым опасным врагом! И не просто сразиться, а победить! Залог нашей победы в организованности…
Я невольно залюбовался девушкой. Она походила сейчас на старых революционеров, постамент одного из которых сейчас занимала. Может, это было влияние прошлого? Или отложился в подсознании какой-то из голливудских боевиков, в которых главный герой, убедившись в том, что сломать веник проблематичней, чем несколько отдельно взятых прутиков, пытается жечь сердца глаголом, подбивая бесправный народ на восстание?
Нет, первый вариант родней и ближе. Еще сильнее повеяло октябрем семнадцатого. У того картавого мужичка в кепке тоже, наверное, была бездонная бочка энергии, откуда он черпал вдохновение.
Я закрыл глаза и представил.
Черные кожанки, Смольный на проводе, примкнутые к трехлинейкам штыки, развевающееся красное знамя победившего пролетариата и трудового крестьянства.
Верхом на броневике Лило смотрелась бы куда круче. Хотя – нет, всплыл еще один импозантный кадр из прошлого. Кстати, женского пола и весьма колоритный. Из той породы, которым броневика точно не надо.
Я помахал девушке рукой, показывая, что пора закругляться, иначе опьяненные ее агитацией аборигены заставят принять из их рук корону верховного правителя и все наши старания пойдут коту под хвост. Лило поняла меня правильно и, как настоящий агитатор, закончила свою речь призывом сделать жизнь на станции лучше и комфортнее.
Она спрыгнула и подошла ко мне.
– Слушай, может, тебя на самом деле Валерией Ильиничной зовут? – не преминул пошутить я.
– Нет, – озадаченно протянула Лило, не понявшая по молодости лет соль остроты.
Жители отправились наводить чистоту и порядок, а мы под расшаркивание главы – к нему, на аудиенцию.
Он был сама любезность. Не люблю скользких типов, не стану скрывать, даже появилась мыслишка, что гарпия не случайно выбрала его станцию. Таким и на мозги давить не надо. Припугни немного, и сами в плен сдадутся, со всеми потрохами. Людей только жалко, ни в чем не повинных.
– Спасибо вам за помощь, – все еще кланялся он, приглашая в свои апартаменты. – Выручили старика. Даже не знаю, как вас отблагодарить.
– Бога благодари, – пробурчал я.
Лило больно наступила мне на ногу и, приклеив к лицу дежурную улыбку, произнесла:
– Простите моего друга, он тоже… пострадал от гарпии.
– Что вы, не стоит извинений.
Меня уже тошнило от этой гипертрофированной любезности, но я сдержался, подчиняясь девушке. Эти реверансы явно неспроста, что-то она задумала.
В ходе импровизированного обеда, устроенного в нашу честь, я узнал, что главу станции зовут Николаем Ивановичем и что в прошлом он был простым бухгалтером.
«А просчитать все не смог», – ехидно подумал я, поглощая вполне недурное угощение и запивая его фирменной настойкой из синего мха, доставленного с поверхности. Лило воздержалась, предпочла питаться всухомятку.
После третьего бокала мир перестал казаться плохим и даже Николай Иванович выглядел душкой. Контакт был налажен.
– Нет и нет, даже не думайте, – заявил он, узнав, что мы собрались в дорогу прямо сейчас. – Сначала
