все, во всяком случае для меня. На большее я не претендовал, да и не видел в том смысла.
Отрезанные от подземного и наземного миров, запертые в ловушке, мы могли только любить, надеяться на чудо и верить в него. И еще наслаждаться, что у меня есть она, а у нее я.
За заваленными проходами бушевали гарпии, пытались вломиться зомби, бухали тяжелыми кулаками йети и прочие твари. Не знаю, почему они непременно хотели добраться до нашей плоти. Было ли в этом что-то метафизическое или мы, люди, стали слишком редкой и ценной добычей, которую подземные твари не хотели упускать? Какая, собственно, разница, если сейчас я любовался глазами Лило, наслаждался ее улыбкой, стройным телом, ласковыми руками, поцелуями, возносившими меня на седьмое небо?
Любовь нахлынула на нас как последний, все сметающий вал, как огромная океанская волна, как разбушевавшаяся стихия. В наших ли силах было ей сопротивляться?
Какая-то обреченность бросила нас в объятия друг друга, заставила забыть о смерти, о том, что скоро на меня подействует подхваченная наверху отрава, что я перестану существовать как личность, превращусь в опасное чудовище. Любовь была спасением, я растворился в ней, забыл о себе. Мы стали единым целым.
Я гладил Лило, целовал, блаженствовал, пребывал в полной нирване. Она стремилась ко мне, я к ней. Повторится ли наша любовь, будет ли нас ждать что-то еще? Зачем забивать голову глупыми вопросами, когда здесь и сейчас вершится таинство, которому нет названия. Мы упивались им. Не было на свете силы, что могла оборвать эту связь.
Я ничего не знал о ней, она обо мне, но тратить время на разговоры не хотелось. Мы были выше прошлого, жили только настоящим, не думая о будущем. Этот миг мог тянуться вечно.
Сладость губ, шелковая нега прикосновений. Любые слова, кроме слов любви, были слишком грубы и ничтожны. Они не могли передать сути охвативших нас чувств. Даже будь я поэтом, все равно не нашел бы подходящих фраз. Их просто еще не придумали и вряд ли сумеют придумать.
Какими звуками можно рассказать о симфонии любви? Что может сравниться с музыкой бьющихся в такт сердец?
Мы понимали друг друга без слов. Наверно, это и есть высшее счастье. Маленький личный рай для двоих, в котором просто нет места для остального.
Мне было хорошо. Очень хорошо, как никогда в жизни.
Сколько прошло времени с того момента, как мы сюда угодили, я так никогда и не узнаю. Мои часы показывали откровенную абракадабру, работал разве что таймер обратного отсчета. Иногда, ради интереса, я ставил его на четыре часа и глядел, как стремительно бегут цифры. Очевидно, временная аномалия вывела этот непрочный прибор из строя, но главную функцию не смогла или не захотела нарушить. Но имело ли это для меня значение? Я был обречен, но отгонял прочь мысли о неизбежном. Рано или поздно сработает спусковой крючок мутаций. Когда-нибудь это произойдет. Но не сейчас, потом.
Жизнь превратилась в сон, а сон стал явью. Иногда я не мог отличить их, слишком тонкой оказалась грань. Не имело смысла тревожиться за рассудок. Он уже не принадлежал мне, как не принадлежала жизнь. А кто-то рядом сражался за мою душу. Я узнал об этом из сна-яви.
Голова Лило лежала у меня на плече. Ее глаза были закрыты, а щеки горели от поцелуев. Я боялся сделать лишнее движение, чтобы не разбудить девушку. А она платила мне доверием, самым ценным, что может быть между мужчиной и женщиной.
Мне нравилось рассматривать ее лицо. Оно казалось таким прекрасным и безмятежным. Лило улыбнулась во сне, прижалась еще сильнее. Я ощущал нарастающую нежность по отношению к самому дорогому для меня существу.
Со мной любимая чувствовала себя как за каменной стеной, а вот было ли оно так на самом деле? Я готов отдать за нее жизнь, но хватит ли этого?
Незаметно веки налились свинцом. Я даже не пытался бороться со сном. На это нужны силы, а у меня их не было. Да и зачем оказывать сопротивление? Сон – это отдых. А отдых – это то, что мне нужно.
Я моргнул, вернее, мне показалось, будто моргнул. Что было на самом деле, догадался только потом. Сон-явь или пограничное состояние, когда частица тебя дремлет, а все остальное работает в обычном режиме.
Я вновь оказался в переливающемся всеми цветами бесконечном коридоре. Колышущиеся ворсинки- водоросли приняли меня как старого знакомого. Я словно никуда не уходил. Тут было хорошо и уютно. Наверное, такие чувства испытывает младенец в материнской утробе. Спокойствие, безмятежность. Давно забытые в обычном миропорядке вещи. Иллюзия безопасности.
В пространстве грез я был полон сил и энергии и больше не ощущал себя старым, потрепанным башмаком.
Я завертел головой. Вновь остро встал вопрос, в какую сторону идти. Я догадывался, кто мне поможет, но догадку стоило проверить.
Ага, я не ошибся. Так и есть: светящийся ковер настойчиво указал мне направление. Ворсинки качнулись, как верхушки деревьев на ветру. Ковер очень хотел, чтобы я шел только вперед. Я решил подчиниться. Эта дорога знала, чего желает идущий. Она читала меня, как открытую книгу. Я не стал закрывать от нее сознание.
Куда-то этот путь должен был меня привести, но я очень рассчитывал на то, что снова увижу здесь Игоря. От этой встречи зависело многое. В первую очередь то, что будет с нами – со мной и Лило.
Ноги снова ступали по нематериальной опоре. Как и в прошлый раз, здесь не работали ни законы гравитации, ни прочие физические процессы. Это было чистой воды движение относительно кого-то или чего-то. Оно могло длиться века, вот только у меня в запасе был не столь весомый кусок вечности. Я отрезал для себя очень маленькую краюху Мироздания. Мне много не надо. Но это мое, и я его не отдам!
Игорь поджидал меня за очередным поворотом.
– Я звал тебя. Ты пришел. – Губы его расплылись в улыбке.
– Разве? – удивился я. – А мне казалось наоборот: это я хотел встретить тебя.
– Все верно. Наши желания могут совпадать. Мы настроены на одну волну. Я продолжение тебя, твоя тень в этом мире.
– Тогда ты должен знать, чего я хочу.
– Конечно, я знаю, – согласился Игорь. – Даже дурак догадался бы, а дураков тут не держат. Уж мне- то поверь. – Он улыбнулся. – Ты хочешь счастья для девушки, которую зовешь Лило. Тебе не интересно узнать ее настоящее имя?
– А что это изменит?
– Ровным счетом ничего.
– Тогда стоит ли огород городить?
– Ты настолько рациональный человек? – вопросом на вопрос ответил он.
– Разве? – снова удивился я. – Если уж быть точным, я всего-навсего заблудившийся путник, который бредет по пустыне, у которой нет ни конца, ни начала. Но путник видит на небе путеводную звезду и верит в нее.
– Красиво говоришь. Сразу видно начитанного человека. Насчет путника и частично всего остального ты прав. Эта девушка и впрямь путеводная звезда для тебя, Саша. Причем очень яркая. Немногим настолько повезло. Горжусь за тебя и немного завидую, хотя зависть здесь – штука слишком материальная. Меня могут неправильно понять.
– Что, занесут в личное дело?
– Вроде того. Тут бухгалтерия страшная, все фиксируется, а с подпорченной кармой карьеры не сделать. Даже в загробном мире. – Он улыбнулся.
– Да какая тут карьера? Старший помощник младшего призрака?
– Скажешь тоже. – Игорь откровенно валял дурака. – Старший помощник – это ого-го! Фигура не хуже ферзя. Мне до нее еще расти и расти.
– Не возражаешь? – Не дожидаясь ответа, я опустился прямо на ворсинки, сел, скрестив ноги не хуже заправского йога.
Игорь, подумав, устроился рядом в похожей позе. С минуту мы поиграли в гляделки, а потом я не
