заканчивал бинтовать руку сестре Гарсии.
– Как у нее дела, Боунз? – спросил капитан. Доктор перевел дух, сложил инструменты, снял шлем и отступил.
– Пока все выглядит неплохо, – ответил он. Помолчав, посмотрел на операционной стол и хирургическую машину, представлявшую из себя в основном скопление микроманипуляторов и оптических приборов. – Ты знаешь, Джим, мне то и дело приходится выходить за рамки роли сельского доктора, который на дух не переносит все эти новые штучки, присылаемые из города. Приходится признать, я чертовски рад тому, что они у меня есть.
– Без человека, который ими управляет, они ничего не значат, Боунз, – спокойно сказал Кирк. – Хорошая работа, как обычно.
Усталое лицо Маккоя посветлело, на губах мелькнула знакомая улыбка.
– Спасибо, Джим. Спасибо за то, что не говоришь «я же тебя предупреждал». И тебе, и нашему зеленоглазому гоблину.
– Иногда такие вещи ни к чему, Боунз. Кстати, если тебе интересно, мы выяснили, как обезопасить наших друзей.
– Этих ходячих дезинтеграторов? Ты о них? – Маккой повел бровями в сторону транспортного отсека. Усталость ушла, к доктору вернулась обычное чувство юмора.
– Точно. Доставили второго и теперь, когда мы его разминировали, собираемся материализовать двух оставшихся.
Пока они шли по коридору, капитан ввел доктора в курс последних событий. Маккой лишь покачал головой.
– Ну и народ! Всяких повидал, но таких!.. – недовольно пробормотал он.
– Ими движет отчаяние или фанатизм, а может, и то, и другое, – заметил Кирк, а потом добавил:
– В той или иной форме люди делают это уже несколько тысячелетий. Не забывай, откуда появился термин «камикадзе».
Маккой вздохнул.
– Знаю, Джим. Как ни пытаюсь забыть, что такое же безумие было частью нашей истории, вспоминать об этом все-таки приходится чаще, чем хотелось. Но понять все равно трудно.
– Возможно, трудно принять, но понять, мне кажется, всегда легче, Боунз, – заметил Кирк и, не давая доктору возможности возразить, закончил:
– А теперь давай постараемся выяснить, что толкнуло этих людей на подобные меры. Может, в ситуации, когда мы сможем поддержать их в живом состоянии достаточно долго, чтобы задать несколько вопросов, появится и шанс получить несколько ответов.
Но сначала все как следует выспались.
Через пятнадцать часов в большом диагностическом кабинете собрались Кирк, Спок, Маккой, сестра Чэпл, Раджани, доктор Крэндалл, а кроме них, Томсон, Римз и Крайтон из службы безопасности. Все ждали, когда придет в сознание первый из трех оставшихся в живых инопланетян. Мягкие ремни не позволяли чужаку подняться со стола, верхняя часть которого была приподнята, так что гость полусидел лицом к своим радушным хозяевам. Тут же располагался универсальный транслятор-переводчик, соединенный с главным компьютером. Его задача – фиксировать все, что произнесет инопланетянин, а также отслеживать его нервную активность и составлять ее карту. Усиленный возможностями бортового компьютера, переводчик способен за несколько минут обеспечить установление контакта.
После почти десяти минут напряженной тишины, нарушаемой лишь доктором Крэндаллом, нетерпеливо переступающим с ноги на ногу, приборы, фиксирующие состояние чужака, показали, что он очнулся. Очнулся, но не двигался.
– Притворяется, как ты думаешь, Боунз? – тихо спросил Кирк.
Ответ дал сам инопланетянин. При звуке голоса капитана он, не открывая глаз, напрягся. С шумом втянув воздух, гость сжал зубы и задвигал челюстями.
Не добившись желаемого результата, он попытался еще раз. Скрежет зубов стал слышнее.
– Когда он надумает открыть глаза, доктор Раджани, покажите ему то, что вы вытащили из зуба, – сказал капитан, стараясь говорить как можно тише, чтобы не испугать пленника.
Еще полминуты продолжалась борьба за смерть: скрежет зубов, искаженное мукой лицо, напряженные мускулы. Только конвульсий, отмеченных в первом случае, теперь не наблюдалось.
Наконец, как будто какой-то переключатель сработал в мозгу гостя. Он затих, расслабился. Затем медленно, не открывая глаз, пошевелил рукой, но тут же замер, поняв, что возможности движения ограничены ремнями. Попытался пошевелить другой рукой, ногами. Движения казались медленными, вялыми, по скрипу ремней можно было судить о силе напряжения.
– Как с уровнем освещенности, Боунз? – Кирк, нахмурившись, повернулся к Маккою. – Нам бы следовало подумать об этом раньше. Большие зрачки и крайняя бледность кожи, возможно, означают, что они привыкли к меньшей степени освещенности.
– Кто об этом думает, когда пытается помешать пациенту подорвать себя у тебя на глазах! – вспыхнул Маккой, но тут же взял себя в руки.
– Ты прав, Джим, – извинился он. – Сестра Чэпл, уменьшите свет наполовину. И, вероятно, следует понизить температуру. Их собственная на четыре градуса ниже нашей.
– Хорошая мысль, – одобрил Кирк. – Скажите, чтобы снизили… На сколько, Боунз?
Маккой покачал головой.
– Для начала, полагаю, хватит двух-трех градусов.
Уменьшив свет, сестра Чэпл подошла к интеркому и передала инструкции.
Температура тоже, хотя и не так быстро, понизилась. Доктор Крэндалл в голубой тунике с короткими рукавами даже зябко потер ладони.
Инопланетянин расслабился, руки опустились на стол, ремни повисли. Некоторое время он не двигался, только грудь быстро поднималась и опускалась. Дыхание было явно неглубоким.
Наконец он открыл глаза. Движение век, лишенных ресниц, было столь быстрым и незаметным, что все пропустили этот момент. Чужак лежал неподвижно, поводя глазами из стороны в сторону.
– Доктор Раджани, – обратился Кирк.
Раджани, поглощенный разглядыванием инопланетянина, бросил на капитана смущенный, извиняющийся взгляд и поднял крошечный прозрачный контейнер с устройством. Подойдя к гостю, он поднял имплант прямо к его лицу.
В тот же момент гуманоид замер, перестав двигать глазами. Казалось, он и не дышал, замедлилось даже сердцебиение.
Встревоженный Маккой сделал пару шагов к столу, но остановился.
– Если мы пропустили что-нибудь еще, – он печально вздохнул и покачал головой, – что-то вроде органической дублирующей системы, позволяющей ему просто останавливать сердце, то сейчас уже поздно что-либо сделать.
– Я бы сказал, что он просто прекрасно владеет своими чувствами, – сказал Раджани. – Такие способности развиты у многих рас.
Спок кивнул в знак согласия.
– Если уж он решил умереть и способен вызвать смерть посредством мыслительного контроля за какой- то автоматической функцией, например, сердцебиением, то мы бессильны.
– Разве что продолжать держать его в бессознательном состоянии, пока мы будем пытаться выяснить, что можем предпринять, – сказал Кирк и сделал знак тройке из службы безопасности. – Будьте начеку, если я дам сигнал.
Пока капитан говорил, уровень сердцебиения инопланетянина восстановился. Через мгновение он открыл глаза, не так широко, как это сделал в первый раз, а как бы прищурившись, будто ему мешал яркий свет. Взгляд его неотрывно следил за имплантом в руке доктора Раджани. Едва выраженные губы чуть раздвинулись, челюсть подалась вниз – чужак совсем по-человечески проверял свой зуб языком.
Нащупав, вероятно, новую пломбу, заменившую передатчик, инопланетянин более внимательно посмотрел на землян – сначала на Раджани, затем на Кирка, потом обежал глазами всех остальных по очереди. В этом взгляде не чувствовалось вызова, скорее осознание своего положения, ситуации, но не
