Они не набросились на него с мечами и копьями, как он ожидал. Вместо того, они встали в нескольких ярдах от него и, потрясая оружием, выкрикивали оскорбления и угрозы. Наконец, он понял, что перед ними стояли не просто безоружные пленники, а деревья за ними. Их колебания могли быть вызваны простым страхом деревьев-людоедов, либо деревья почитались, как божества. Но какова бы ни была причина их колебаний, она подсказала ему мысль.
Повернувшись, он налег плечом на дерево, собиравшееся пожрать его. Теперь оно раскачивало сломанной верхушкой и не пыталось схватить его. Ствол выглядел мягким и пористым и, возможно, был не тверже бананового дерева, которое он напоминал.
Конан всем телом налег на ствол и почувствовал, что тот легко поддается. Еще одно усилие, и из земли показались маленькие отростки, служившие дереву корнями.
Крик возмущения святотатством раздался с трибун, когда Конан сломал дерево. От корня до вершины оно было около десяти фунтов и где-то фунт толщиной, на удивление легкое для своих размеров.
Конан напал на амазонок, используя дерево как таран. От его атаки они растерялись и отступили. Он довольно ухмыльнулся. Амазонки, очевидно, боялись своего священного дерева и предпочитали не приближаться к нему. Поворотом ствола он сбил двух стражниц на землю, а остальные побежали к трибунам.
Но тут на него железным дождем обрушились дротики. Один из них воткнулся в ствол рядом с рукою Конана. Несколько метательных ножей просвистело над головой, как бумеранги.
— Чабела! — крикнул он. — Бери одно из этих копий и следуй за мной.
Они побежали к трибунам. Конан впереди, толпа амазонок перед ним рассеялась, когда он размахнулся верхним концом дерева, брызгая разъедающим соком во все стороны. Они вдвоем выскочили на площадь и помчались по улицам к Западным воротам.
Выскочив из ямы, Конан ожидал увидеть половину Тамбурской армии, собирающейся атаковать его. Вместо этого, на площади была удивительная пустота. По воздуху носились горящие стрелы, ближайшие крыши пылали. На камнях лежало несколько трупов с копьями в груди. Военный крик потряс город. Город Амазонок атаковали.
Толпа черных воинов, несомненно мужчины, заполнили улицы у Западных ворот. Они встали в ровные ряды и медленно продвигались, осыпая отряды амазонок стрелами и копьями.
Над головой стрелков Конан заметил старого товарища Джуму и окликнул его. Тот заметил его, улыбнулся и крикнул команду своим людям. Шеренга сломалась и стрелки со щитоносцами окружили Конана, размахивающего деревом, и Чабелу. Затем отряд начал отступать с площади, отчаянно обороняясь и не нарушая строя.
Конан улыбнулся и хлопнул Джуму по плечу.
— Я рассчитывал, что ты придешь, — сказал он. — Как раз вовремя!
Джума прикрыл Конана щитом от летящих стрел.
— Не знаю, но мне кажется, что у тебя и так все в порядке!
Пока они продвигались к Западным воротам, Джума объяснил Конану, что его люди в конце концов напали на след работорговцев в Тамбуру, тогда он собрал армию черных воинов и двинулся на столицу амазонок.
— Я боялся, что мы не застанем тебя живым, — закончил он. — Я должен признать, что ты, как обычно, был в центре боя и захватил весь город голыми руками.
Достигнув ворот, Конан увидел золотую бороду и голубые глаза Сигурда, который был оставлен с отрядом моряков держать свободным путь отступления черной армии. Они приветствовали друг друга, но времени для объяснений не было.
Выйдя из ворот, Конан улыбнулся, радуясь, что видит город королевы Нзинги в последний раз. Королева была восхитительной женщиной и любовницей, но Конан не был из тех, кто может удовлетворяться ролью Господина Короля, он подозревал, что до него не один любовник черной королевы был отдан в жертву деревьям-людоедам после того, как Нзинга уставала от их ласк.
— Я вижу, что ты имел в виду, когда говорил, что тренируешь своих стрелков в «Туранском стиле», — сказал он Джуме.
Из ворот вышел преследующий их отряд амазонок, но воины Джумы сплотили ряды и осыпали их дождем стрел, пока оставшиеся в живых не ушли обратно в город.
Скоро они достигли леса. Здесь отряд остановился на отдых и Конан с Сигурдом радостно обнялись. Сигурд посмотрел на Чабелу и преклонил колено.
— Принцесса, — сказал он шокировано. — Клянусь грудью Иштар и бездонным брюхом Кедха, но вы должны быстрее одеться. Что сказал бы ваш отец? Вот возьмите это.
Он скинул рубашку и протянул ее девушке, которая надела ее и закатала рукава. Благодаря огромному росту Сигурда, рубашка его была Чабеле почти до пят.
— Благодарю вас, Мистер Сигурд, — сказала она, — вы правы, конечно, но я так долго ходила нагой среди нагих людей, что стала привыкать.
— Куда теперь, Конан? — спросил Сигурд. — Не знаю, как ты, но с меня достаточно этих джунглей. Если москиты и слепни еще не съели тебя живьем, то львы будут счастливы доесть то, что осталось.
— Назад, в Кулало, — ответил Конан, — а потом, не откладывая, на борт «Вестрела». Если оставленная команда не дождалась нас и уплыла, я сдеру с них шкуру живьем.
— Но вы обязательно должны быть на нашем празднике победы, — запротестовал Джума. — Теперь, когда мои воины победили амазонок, моя империя несомненно завоюет всех соседей. Мои люди жаждут утонуть в банановом вине…
— Благодарю друг, — ответил Конан, — но наше место в Зингаре, где готовится заговор против короля. Наша победа еще впереди.
18. КРУШЕНИЕ «ВЕСТРЕЛА»
Переход через джунгли от Тамбуру до столицы Джумы Кулало и дальше до устья Зикамбы, где они оставили «Вестрел», занял несколько дней. Чабела слишком устала, чтобы путешествовать пешком и поэтому чернокожие быстро сделали маленький палантин из бамбука и грубой материи, в котором принцесса путешествовала в относительном комфорте.
Что касается Конана, то несколько часов отдыха, полбурдюка вина и огромный кусок мяса полностью возродили его. Не в первый раз Конана выручила его поистине звериная воля к жизни, намного превосходившая силу людей тех стран, по которым он путешествовал, но он особо не гордился своим физическим превосходством, полагая, что это дар предков или богов и, следовательно, не является поводом для гордости.
К закату солнца они достигли пальмовых берегов Зикамбы. К тому времени, когда они дошли до устья, показалась луна, похожая на медный щит. Здесь река впадала в море.
Тихо шумел пресноводный поток, темный от морских наносов. И здесь их ждала потрясающая картина.
Сигурд вздохнул, приходя в себя, и пробормотал несколько замысловатых проклятий. Конан молчал, но бесстрастная бронзовая маска его лица потемнела от гнева.
«Вестрел» лежал на киле, полузатопленный, с залитой водой палубой. Вместо мачт с обгорелой палубы торчали черные пеньки. Из этих фактов в виде десятков могильных холмиков на берегу, Конан заключил, что здесь был бой, и что «Вестрел» потерян.
Звук приближающейся братии Джумы, поднял часовых. Послышались предупреждающие крики и шум шагов. Свет факелов сверкал на обнаженных кортиках в руках суровых моряков. Конан отодвинул воинов в сторону и сам вышел вперед.
Они были в жалком виде. На большинстве висели грязные тряпки, головы и тела были неумело перевязаны. Помощник Зелтран торопливо вышел вперед. Его правая рука была перевязана, а кортик он держал в левой.
— Капитан! — вскричал он. — Вы ли это? Утонуть мне в луже, если мы думали, что снова увидим вас.
