— Когда все будет подготовлено, ты транспортируешь Уильяма? — спросила Фэйт.
— Да, — сказала Эми, изучая ее. — Знаешь, ты выглядишь моложе, чем вчера.
— У меня появилось здесь занятие, — объяснила Фэйт. — Я боялась, что…
— Что я притащила вас сюда ради собственных эгоистичных целей и вам нечем будет здесь заняться?
— Более или менее, — призналась Фэйт, отступая. — Не забудь про ванну. И мне нужна будет горячая вода и мягкое мыло, — сказал она громче, все дальше отдаляясь от Эми.
— Я ничего не забуду, — откликнулась Эми.
— Надеюсь, — прокричала Фэйт. — А я постараюсь забыть много о чем.
Она свернула на тропинку. Пришлось сделать крюк, чтобы пройти по кухонному саду. Основываясь на том, что слышала, Фэйт была уверена, что все в саду знают, чем она занимается. Еще вчера ей бы не понравилась эта мысль, но сегодня ненавязчивое любопытство позволило ей почувствовать себя частью большой семьи. Она двинулась между грядок с травами и нарвала охапку мальвы и лимонной вербены. Мальву кладут в ванну, поскольку она хороша от сыпи и волдырей. Лимонная вербена просто освежит воздух в помещении.
Слева от нее мужчина крепкого телосложения с седыми висками приветственно помахал рукой. Она предположила, что это главный садовник одобряет ее выбор.
От живописного облика старого дома с дымящимися трубами Фэйт затаила дыхание. Точь-в-точь такой, как описывала Эми. Словно Уильям Шекспир спускался по деревянной лестнице. Фэйт вообразила, как перед домом прогуливается королева Елизавета I, а полдюжины разряженных фаворитов следуют за ней.
Ее иллюзию разрушила корова, вальяжно вышедшая из здания.
— Сейчас нет времени переживать по этому поводу, — сказала себе Фэйт, глядя на оранжерею в старом саду.
По-видимому, красивое застекленное строение давно не использовалось по назначению. Старый сад занимал с половину нового кухонного сада, чуть больше акра[27], и Фэйт попыталась представить, как все выглядело раньше. Она отметила остатки кирпичной дорожки, наваленные ящики и поросль вдоль стен, и несколько фруктовых деревьев, необрезанных, но еще живых.
В глубине располагалась длинная оранжерея, где когда-то выращивали апельсины. Теперь здание было заброшено, несколько стекол заменены щитами из досок.
Дверь была приоткрыта, и пришлось приложить усилие, чтобы открыть ее полностью. Внутри царили грязь и запустение, но каменный пол оказался в хорошем состоянии, и в каждом конце длинного узкого здания возвышалась дровяная печь. Поперечную решетку заплели старые вьющиеся стебли. Виноградные лозы, опознала Фэйт, но они выглядели давно высохшими. Снаружи некогда ухоженные фруктовые деревья теперь росли дичками, а их ветки привольно раскинулись над оранжереей, заслоняя солнечный свет.
Она бы поставила кровать для Уильяма в торце, ближе к дровяной печи, а себе под вьющимися стеблями. По-правде, Фэйт предпочла бы держаться подальше от главного дома, где мельтешилось так много людей, что невозможно уединиться. И ей хотелось иметь свою собственную постель.
— Вы собираетесь жить здесь? — раздался женский голос, Фэйт обернулась и увидела трех служанок с бадьями в руках.
— Я собираюсь присматривать здесь за мистером Уильямом, — объяснила она.
Женщины уставились на нее, как на безумную.
— Но, мисс, он же помирает.
— Может и так, но пусть умрет в чистоте. Вы не могли бы сказать, где здесь добывают воду? И где… гм?
Они поняли ее вопросы и показали, где располагаются дождевые бочки. Вода с крыши стекала в желоба, воронками направлялась в трубы, а из тех собиралась в бочки. Фэйт убедилась, что водой она обеспечена. Правда, придется таскать ведра, но это лучше, чем ничего.
Здесь же обнаружился и туалет. При посещении Монтичелло[28] она узнала, что в те времена эти будочки располагались с частыми интервалами по всему саду.
— Легче, чем установить септический резервуар, — пробурчала Фэйт.
Потребовалось примерно четыре часа, чтобы сделать оранжерею пригодной для обитания. Эми сдержала слово и отправила восемь человек помочь Фэйт убраться в помещении. После того как женщины два часа отскабливали все поверхности, прибыли мужчины с повозками мебели и чистым бельем. Отдав распоряжение, куда установить кровати и четыре шкафа, Фэйт не удержалась и поинтересовалась новостями.
— А Эми уволила сиделку мистера Уильяма? — спросила она с обманчивой небрежностью.
Когда женщины внезапно прекратили чистку стекол и с ожиданием уставились на только что прибывших, Фэйт поняла, что им так же не терпится узнать, что случилось. Один из слуг оказался умелым рассказчиком и поведал сочные сплетни о том, как Эми выгнала недостойную.
— Его светлость услышал шум, — декламировал сказитель — и побежал к ним. Он подумал, что начался пожар. Но, увидев, что это всего лишь Эми, он попытался спрятаться. Чтобы не встревать в бабью свару.
Он сделал паузу для значительности, явно наслаждаясь вниманием публики.
— Но не тут то было. Сиделка углядела его и потребовала, чтобы он приказал Эми оставить ее в покое. Она кричала, что девка с красными волосами, прошу прошения, мэм, распутница и не подходит для ухода за джентльменом, таким как мистер Уильям. Она вопила, что у вас особенные планы на этого мужчину, а не просто его излечение.
— Какие особенные планы? — не поняла Фэйт.
— Замужество, — снизошел до объяснения рассказчик, и женщины согласно кивнули.
Фэйт рассмеялась, но окружающие недоверчиво поглядывали на нее.
— Я всего лишь хочу сделать его жизнь более комфортной, — успокоила Фэйт. — Что же произошло потом?
— Его светлость принял сторону мисс Эми, и сиделку отправили обратно в город на повозке. Сейчас мисс Эми разбирает комнату мистера Уильяма.
— А что она сделала с мистером Уильямом?
— Томас несет его сюда прямо сейчас, — ответил мужчина.
— Понятно, — одобрила Фэйт. — Давайте, у нас не так много времени. Когда вы расставите мебель, мне нужно достаточно воды, чтобы наполнить большую ванну.
— Она в повозке, — сообщил мужчина. — Вы собираетесь купаться?
— Нет, я собираюсь искупать мистера Уильяма.
Она проигнорировала осуждающие взгляды и перешептывания «купание в ванной убьет его». Фэйт продолжила указывать, куда устанавливать мебель. Очевидно, этим людям казалось по меньшей мере странным перемещать больного человека из обустроенного дома в старую ветхую оранжерею. Но ей хотелось, чтобы Уильям был на свежем воздухе и под солнечным светом.
Она так торопила рабочих, что когда пришел огромный мужчина, неся на руках немощного Уильяма, все было готово.
— Теперь можете уйти, — сказала Фэйт помощникам. Когда они замешкались, она добавила как бы про себя. — Наверное, Эми уже приготовила ужин. — То ли упоминание об Эми, то ли слова про ужин подействовали, и все поспешили прочь.
Посмотрев им вслед, Фэйт отошла в сторонку, чтобы здоровяк смог войти. Он держал больного без усилия, словно тот весил не больше салфетки.
— Уильям, — мягко позвала Фэйт. Его глаза были закрыты, грудь едва заметно вздымалась под простыней.
Он чуть приподнял веки.
— Вот и мой ангел, — пролепетал он, с явным усилием выговаривая слова.
— Я хочу, чтобы вы выслушали меня. Вы слишком грязный, чтобы лечь в свежую постель. Поэтому я собираюсь сначала положить вас в ванну с теплой водой и искупать. Как вы, сможете перенести это?
Уильям открыл глаза и посмотрел на мужчину, держащего его.
