впечатлению, оставляемому одним видом своего начального и конечного действия. Безусловно, я не беру в расчёт атомное, водородное и бактериологическое оружие.
Всё же остальное, поверьте, можно вполне продублировать даже в его совсем уж примитивном исполнении.
Ну, легче ли вам станет, если вас, количеством одного боевого расчёта у пулемёта, так расточительно накрывает не прилетевшей за пятьдесят километров ракетой, пущенной трусливо с безопасного для воюющих расстояния. А если экономно и не менее действенно шибанёт в лоб «штучкой» размером с пол-литровой термос, выпрыгнувшей кузнечиком из-за соседних кустов, куда коварно подобрался отважный абрек?! Или сожжёт заживо рукотворным костерком? Умрёте ли вы от этого менее качественно? Или если вас порвёт на тряпки не фабричной «лимонкой», а разорвёт на три добрых куска мяса, и к тому же вдоволь нашпигует толстыми шайбами или гайками с резаными гвоздями, этим чудом вооружения из ржавой консервной банки или обрезка пластиковой трубы? Баллончика от сифона? Стеклянной банки, наконец, перемотанной скотчем?! Мне кажется, вот так всё это даже страшнее и мучительнее, не так ли?
Поэтому, господа военные, не стоит шиковать тут перед нами тротилом, пластитом, гексагеном и прочими трусливыми изобретениями, призванными облегчить вам жизнь и не допустить гибели столь опекаемого командования. Самопальный азид свинца не менее страшен, чем противотанковая мина из Китая.
Само собой, куда удобнее накрыть противника прямо из дома, не выпуская из рук рюмки коньяка, чтобы не высовывать из окопа даже палки с надетою на неё каски. Я не говорю о тех солдатах и полевых командирах, кто сходится с противником практически грудь в грудь. Эти люди, встречающие смерть лично в глаза, вызывали и вызывают у меня уважение, если они не заняты избиением младенцев и старух. Вот только что вы будете делать, коли у вас весь этот боезапас на складе закончится, а? И подвезти его некому и неоткуда, собственно?
А мы вот очень даже знаем…
Мы не на соседнюю планету идём войной. И не свою собрались полностью опрокинуть на спину, вгоняя ей осиновый кол в сердце. Как это всегда готовы сделать дяди в «сильных погонах». Мы пойдём немного сломать шею тем, кому сильно там, за перевалом, неймётся. И мы вполне сможем, при желании и при нужде, при довольно плотном соприкосновении, преуспеть и навести жути и урона любому противнику не меньше, чем с нынешним современным оружием. Как в живой силе, так и в технике. А зачастую и больше. Как?
А приходите поучаствовать, и я продемонстрирую. И дам попробовать. Именно в ту сторону, куда нам надо. Да не сочтёт меня никто противником прогресса и ретроградом, ибо я знаю, о чём говорю.
Храни Бог кого испытать мои примитивные знания и умения на себе в недружественных мне обстоятельствах… Если индивиду впихнуть в подмышку немного простейшего до безобразия в изготовлении и уже горящего порошка, какая вам разница, от чего у вас намокнут штаны? От вида «Томагавка» или копеечного игданита? От атомной подлодки или самодельного термита? Вот и вся тема. Как известно, за знания пока ещё не судят. И голову для музея Воинской Славы не отпиливают. Но они, эти знания, иногда вас выручают.
А посему мы уверенно, который уже час, делали и делали то, что просто должны были делать в этой ситуации. Точнее, производили всё другие люди, потому как рабочих рук у нас было в переизбытке, только работу давай. А я рук почти не прикладывал. Поскольку за мною в этот период было только одно — грамотно указывать и направлять, подсказывать и руководить. Объяснять и учить. И успевать всюду.
Что я и делал, надрывая горло с помоста и ноги в беготне. И понемногу, по нарастающей, люди поняли, чего и как я от них требую.
Вымарав немного руки, я научил лепить из глины. Пролив жидкость в сапоги, показал точные нормы заливки. А вдоволь начихавшись без повязки и рассопливившись, добился того, чтобы смеси засыпались правильно, в нужных пропорциях и количествах.
— Босс, мы ставим всё это в обжиг! — Нос, перемазанный глиной и сажей, преуспел на ниве подготовки «снарядов».
— Тросики и проволоку хорошо крепите, чтобы намертво прикипали, не вырывало их потом в самое неподходящее время! Сквозь пропускайте, овальным кольцом! Чтоб с двух сторон. Хохол, чтоб тебе! Ну, покажи тут людям! Знаешь же уже ведь, как!
— Сделаем, Босс!
Бегу снова к пересыпаемым и перемешиваемым слоям порошкам. Трое мужиков без продыху орудуют лопатами, а шесть женщин беспрерывно «заправляют» ими алюминиевые банки и, закрыв их отверстия сухим мхом или «пятачком» из газет, заливают сургучом. Другие заливают в такие же банки и разные бутылки зловещего вида жидкость и увязывают их по три штуки в связку. Тут же в нетерпении толкаются несколько пацанов, которые выхватывают собранные заряды прямо из рук и несутся с ними туда, где озадаченные коровы пучат глаза на то, как люди почему-то таскают у них из хлева навоз и солому, чтобы всё это распределить, высушить на листах металла. И использовать в своих странных устройствах. И к тому же грабят стог их свежего сена, чтобы закатать из них какие-то там шары, перетянутые лозой и похожие на мяч в сетке. И тоже пересыпают всё это высушенным навозом и смолой, чокнутые…
«Местные» флегматичные нутрии и активные кролики, передравшись не раз с новичками и начав кое-где уже с ними спариваться, наблюдали, как человек зачем-то жжёт дерево, делая его вначале огнём для обжига некоего подобия кувшинов, а потом выгребает уголья, чтобы через время засыпать его в эти же кувшины вместе с другой, скверно пахнущей жёлто-сизой дрянью.
Другие двуногие режут трубы и засовывают в них бутылки. По две. В одной порошок, в другой какая-то жидкость.
— Делайте три…нет, четыре желоба!
— Не вопрос. Доски нужны.
— Разбирайте сарай! Доски там добрые.
Словом, люди суетились, что-то готовили, делали и нервничали. Немного. Но тем не менее эта суета людей передавалась животным. И они орали и метались. С этим уж ничего не поделаешь. Наше дело — суета разумная. Их — бестолковая. В том и разница меж нами и ими.
В результате шума хватало.
— Товарищ Шатун, у нас сера кончилась… И газеты тоже.
— Шуррр!!! А ну-ка, — что там у тебя со снабжением, чёрт?!
— Слав, ну какого там народ просиживает?! Давайте ему пустую «посуду», давайте!
— Сэр, нужен арама…армету…
— Арматура?
— Йес!
— Иен, ты маленький, что ли?! Вся резаная арматура в сарае!
— О, сэр, сори… — топот по направлению к сараю. — Лондон, среднюю бери! «Медиум, плиз», или как там ещё сказать, чёрт?! Вероника, переведи это нашему лорду, чтоб он не кашлял!
Грохот падающих вёдер и матюги справа. Кто-то сейчас не попьёт ожидаемой воды и не замесит глину. Мокрый до пят молодой водонос уныло прётся назад. Облитые бабы бурчат и отряхиваются. По затылку его вслед несильно шлёпает мокрая тряпка.
— Славик, ну не тридцать же градусов «корзину» крепи, а около сорока по оси! И не в сторону неба, а к раме наклон делайте!!! Где угломер?!
— Тю ты, блин… Переделывай, Юсуф! — молоток в сердцах летит наземь. Упырь рычит и плюётся. Перепуганный собственной непонятливостью, Юсуф краснеет, как рак, и бросается снимать с доски склёпанную из жести «корзину»…
— Босс, мы готовы. Чекун просит выдать продукты и сигарет на дорогу.
— Нафиг, к невропатологу! Вон там Шур бегает. Это к нему. Да, и скажи заодно, чтобы он приготовил мне всё на «радугу». Сорок литров.
Убегает.
— Твою м-мать, я дождусь в этом доме нормального кофе?! Ольга!!! Ну, блин, хромые там, что ли, все?!
Кофе жжёт руки, проливаясь из переполненной чашки. Сигареты тоже кончились. Кого б, блин,
