шелковым покрывалом, и была она такая нежная, такая хрупкая, что у Водорябова сердце защемило. Она протянула к нему руки, и он подался к ней всем телом. В себя его привел крепкий подзатыльник, который ему отвесила Екатерина Терентьевна.
– Сюда глянь, – пихнула она его локтем, указывая на отражение прелестницы.
Водорябов взглянул и обомлел. Дивная красотка в зеркале выглядела как ходячий труп, из носа, глаз и ушей у нее вылезали и падали на землю белые личинки. Серая кожа вся в трупных пятнах, белый когда-то балахон был перепачкан землей и забуревшей кровью.
– Это она тебя манит, думает, ты из круга выйдешь, – сказала ведьма. – Сейчас мы ее…
Она повернула зеркало, направила его на ночную тварь. Та увидела свое отражение и протяжно завыла, размахивая руками. И побежала по кругу… Время от времени она ладонями нащупывала невидимую преграду и тут же их отдергивала.
– Не нравится! – обрадовалась Екатерина Терентьевна. – Да ты отомри, что ли, Веньяминыч! Слова еще не сказал!
– Не-неужели такое бывает? – едва выдавил из себя потрясенный Водорябов.
– Бывает и не такое, – отрезала ведьма. – Разведи-ка костер!
Она поводила ножницами возле зеркального отражения беснующейся нежити, потом начала отрезать пространство рядом с зеркалом. Фигура в саване отступила на несколько метров и когтями принялась бороздить землю.
Водорябов, ломая спички, запалил приготовленные дрова, и костер запылал, играя веселыми оранжевыми языками. Ночная тьма вокруг сразу сгустилась и подступила ближе к костру.
– Быстро выходи из круга, – крикнула Екатерина Терентьевна, – но будь готов запрыгнуть обратно! Быстрее! – Она подтолкнула Водорябова в спину. Тот шагнул вперед, ноги у него подогнулись от страха. – Проклятие, исполнись! От заклятого до проклятого заручусь я помощью, от земли и до неба! От востока до запада! Проклятие, исполнись! Вот стоит проклятый, ждет своего часа!
Водорябов испугался еще сильнее: вот к нему несется бешеная ночная тварь! Похоже, Терентьевна предала его!
Но ведьма высыпала соль за нарисованную черту и закричала что было сил:
– Обратно, прыгай обратно!
Водорябов покачнулся, но не сдвинулся с места. Жуткий призрак застыл в одном шаге от него…
Во сне Корделия увидела отца и Алису. Они стояли на маленьком низком деревянном помосте. У отца были связаны за спиной руки, а вокруг прыгала и скакала нечисть, улюлюкая и завывая. У Водорябова были закрыты глаза, казалось, он не слышит того, что происходит рядом. Старик выглядел таким беспомощным и одиноким! Вдруг он подвинулся и встал на самом краешке помоста. Если сейчас он оступится, то упадет прямо в руки ликующих тварей, которые обступили его плотным кольцом.
– Папа, осторожнее! – застонала Корделия, но он не обратил никакого внимания, тогда она перешла на крик: – Отойди от края, папа! Папа! Алиса, держи его!
Но отец как будто не слышал крика. Он пошатнулся и упал с помоста вниз, где его подхватил сразу десяток уродливых рук, и он скрылся из виду.
– А-а-а! – закричала Корделия и проснулась.
Малышкин тряс ее за плечо.
– Что случилось, Корочка! Ты так кричала!
Корделия залилась слезами.
– Если бы ты знал, какой страшный сон мне приснился! Отец в опасности!
Малышкин отвел ее на кухню, налил холодного чая и прикурил сигарету. Корделия выпила чай залпом и снова протянула кружку Малышкину.
– Это просто кошмар, и ничего больше, – уверял он, – вот посмотришь, с отцом все будет в порядке!
Он обнял Корделию, а она прижалась к мужу, заливаясь слезами, описала ему свой кошмарный сон.
– Какие мы идиоты! – с чувством закончила свой рассказ Корделия. – Не могли купить папе сотовый телефон! Сейчас бы я позвонила ему и успокоилась! И Алиса куда-то пропала…
– У Алисы есть телефон, – возразил Малышкин, – я сегодня ей раз десять раз звонил, и что?..
– Что и что? – переспросила Корделия.
– Абонент временно недоступен! Закон подлости: если срочно надо с кем-то связаться, то сотовый никогда не отвечает.
– Да, это точно, – кивнула Корделия, – но все равно мне было бы спокойнее!
– Не думай о плохом, – попросил Малышкин, – тогда ничего плохого и не случится.
– Я постараюсь… – Она попыталась улыбнуться.
Корделия отправилась в ванную, налила теплой воды, капнула в нее апельсинового масла и просидела там целый час, восстанавливая душевное равновесие. Ванна всегда была ее прибежищем в минуты волнения.
Почувствовав себя лучше, она вышла из воды, закуталась в махровый белый халат. И с удовольствием выпила на кухне заваренный Малышкиным успокоительный сбор.
– В конце концов, может быть, этот сон просто отражение моего беспокойства? – задумчиво спросила себя Корделия.
– Скорее всего, так оно и есть, – согласился Малышкин. – Ты иди, ложись, постарайся заснуть.
На самом деле Владимир Владимирович тоже очень волновался и переживал, особенно за дочь. И деда Петра, и Сашу ему тоже было жаль, такая внезапная болезнь с ним приключилась. Естественно, все это подействовало Корделии на нервы, и не лучшим образом.
А тут еще Алиса совершенно отбилась от рук. Но что можно требовать от девочки, родители которой постоянно заняты своими проблемами? Еще чудо, что она не связалась с дурной компанией, не пьет, не курит, не колется! Даже матом не ругается! Достаточно посмотреть на ее ровесниц, чтобы прийти в ужас! Кошмар!
Хорошо хоть, что они с Корделией совсем перестали ругаться, скандалы в семье прекратились, и это радовало. Лишь бы это ее мнимое спокойствие не было затишьем перед бурей. Сейчас Корделия уснет, и он тоже приляжет отдохнуть. Лишь бы сон ее был не в руку, и с Алисой и милейшим дедушкой Водорябовым ничего не случилось!
Ниночка сидела рядом с Сашей, положив ему руку на лоб. Ей казалось, что она передает ему свою энергию для борьбы. Она представила себе, что возле ее солнечного сплетения завязывается желтый сияющий свет, который перетекает в ее руку, а по руке прямо в голову Саши. Через минуту она ясно увидела этот свет и удвоила свои усилия…
Саша шел через реку, сначала было мелко, но примерно на середине вода достигла почти до подбородка, и идти стало трудно. Почему-то он знал, что плыть не следует, а течение, хоть и незаметное на глаз, потихоньку волокло его вправо. Саша сосредоточился и упрямо шел вперед, его подгонял Ниночкин голос, который был теперь слышен очень явственно.
– Иду, Ниночка! Я иду! – повторял Саша, перебирая ногами.
На последних метрах, отделяющих его от берега, он почувствовал, что невыносимо устал. Больше всего хотелось расслабиться и отдать себя на волю волн, пусть течение несет его долго-долго… Глаза Саши стали закрываться, но усилием воли он отогнал дремоту и, подгребая руками, стал двигаться еще быстрее. Вода отступила, и он вышел на берег, задыхаясь и поскальзываясь на отполированных водой камнях.
Саша упал на берег ничком и заплакал от радости. Когда он открыл глаза, над ним склонилась Ниночка, по лицу ее тоже текли слезы, которые она не вытирала, и они капали на его лицо теплым соленым дождиком.
– Сашенька, – с облегчением сказала она, – как хорошо, что ты вернулся! Я так ждала тебя! Слава богу!
– Я был без сознания, да? – с трудом выталкивая звуки из пересохшего горла, спросил Саша. – Ох, если бы ты знала, в каком кошмаре я побывал!
– Можно и так сказать, – еще сильней заплакала Ниночка, но глаза ее сияли и улыбались. – Сейчас я вызову врача!
