возразила, что это было бы препятствием на пути прогресса, но в результате давления, оказанного делегацией Конгресса, спустя неделю карантин все же был установлен. Поскольку сторожа и уборщики больше не появлялись в здании, понадобились специальные наряды полицейских, чтобы предотвратить вандализм местных подростков. Сотрудники Центра по Борьбе с Заболеваниями начали токсикологические анализы; в зону карантина они входили, защищенные специальными костюмами. В течение месяца они не нашли ничего, и никто из них не заболел. Тогда некоторые предположили, что, поскольку ни одна из трех жертв не была больна органическим заболеванием, а оба выживших показывали физиологические симптомы, ассоциирующиеся с глубоким медитативным состоянием, эти случаи могли быть началом массовой истерии.
Между тем труппа Аутотомии перешла во “временное” деревянное здание времен второй мировой войны. Хотя потеря компьютеров на десять миллионов долларов была для них тяжелым ударом, они сознавали, что для них необходимой была информация, а не физические объекты, в которых она заключалась. Они придумали план: работники, защищенные спецкостюмами, должны были вводить пленки в считывающие устройства в зоне карантина и передавать полученную информацию с помощью телефонной связи в новое помещение группы. Здесь информация снова записывалась. Хотя этот план позволял группе выжить, так могли были быть восстановлены только самые важные материалы. Проект Диззарда не входил в их число, но мы предполагаем, что произошла ошибка.
Команда программистов просматривала полученные записи на мониторах, классифицировала их и создавала новые файлы. Один из программистов увидел незнакомый материал и спросил проходящего мимо руководителя проекта, что с ним делать. Позже он рассказывал, что руководитель вывел материал на дисплей; глядя на появляющиеся на экране строки, он сказал, что это не кажется ему важным. Осторожность заставляет нас воздержаться от цитирования его дальнейших высказываний. Внезапно он замолчал посередине фразы. Программист поднял на него глаза и увидел, что он смотрит вперед застывшим взглядом. Руководитель не отвечал на вопросы. Когда программист вскочил со стула, он толкнул руководителя и тот упал на пол. Его отвезли в больницу с теми же симптомами, как в остальных случаях.
Эпидемиологи и многие другие теперь выдвинули гипотезу, что причиной заболевания мог являться не физический возбудитель вроде вируса или бактерии, но определенная информация, которую можно было записать на пленку, передать по телефону, развернуть на дисплее и так далее. Эта предполагаемая информация получила название “Загадки”, а болезнь стала именоваться “комой Загадки”. Все факты были совместимы с казавшейся ранее странной гипотезой о том, что любой человек, столкнувшийся с этой информацией, впадает в необратимую кому. Некоторые признавали также, что вопрос о том, какая именно информация вызывала кому, был чрезвычайно деликатным.
Это стало очевидным после интервью с программистом, замешанным в четвертом случае заболевания. Он предположил, что Загадка вызывает кому только у тех, кто ее понимает. Он сказал, что и сам успел прочесть несколько строк на мониторе в тот момент, когда руководитель впал в кому. Однако он ничего не знал о проекте Диззарда и не помнил почти ничего из того, что увидел на дисплее. От предложения гипнотизировать программиста, чтобы заставить его вспомнить увиденное, пока отказались. Программист согласился, что лучше не вспоминать больше ничего из прочитанного, хотя пытаться
Эпидемию комы Загадки в связи с проектом компьютерных доказательств можно объяснить. Если кто-либо обнаруживал Загадку у себя в голове, он должен был впасть в кому до того, как успевал о ней сообщить. Возник вопрос, не была ли Загадка открыта ранее вручную и тут же вновь утеряна. Обзор литературы мало что мог прояснить, поэтому решено было прибегнуть к биографическим поискам. Приняв все предосторожности, чтобы защититься от Загадки, исследователи просмотрели биографии логиков, философов и математиков, работавших с возникновения современной логики. В настоящее время обнаружено по крайней мере десять подозрительных случаев, самый ранний из которых произошел почти сто лет назад.
Психолингвисты начали работу над проектом, призванным определить, является ли кома Загадки специфически человеческим заболеванием. Для просмотра данных группы Аутотомии был выбран Витгенштейн — шимпанзе, обученный знаковому языку и способный решать логические задачки на уровне первого курса института. По этическим причинам исследователи проекта “Витгенштейн” отказались сотрудничать; они выкрали и спрятали шимпанзе. В конце концов животное было найдено Федеральным Бюро Расследования. Шимпанзе стали демонстрировать записи Аутотомии 24 часа в день — безрезультатно. Такое же отсутствие результатов показали собаки и голуби. Также ни один компьютер не был испорчен Загадкой.
Во всех этих опытах приходилось демонстрировать записи группы Аутотомии полностью. Не существовало безопасной стратегии, чтобы определить даже то, какая часть записей содержит Загадку. Во время работы над проектом Аутотомия-Витгенштейн посторонний сотрудник впал в кому Загадки, когда некоторые записи группы Аутотомии были случайно распечатаны в общей компьютерной лаборатории. После этого пришлось собрать и уничтожить все распечатки за предшествующий месяц.
Внимание сосредоточилось на том, что представляет из себя кома Загадки. Поскольку она не походила ни на одно из известных заболеваний, было неясно, кома ли это и следует ли вообще ее избегать. Исследователи просто предположили, что это была виртуальная лоботомия, запечатывание информации в синапсах и полное выключение высших функций мозга. Тем не менее казалось маловероятным, что эта кома параллельна состоянию медитативного просветления, поскольку она казалась слишком глубокой и несовместимой с сознанием. К тому же ни один из пациентов с комой Загадки не показал ни малейшего улучшения. Нейрохирургия, лекарства и электрический шок если и действовали, то лишь отрицательно; эти попытки были прекращены. Предварительный диагноз гласил, что кома необратима. Тем не менее началась работа над проектом по поиску слова, способного разрушить “чары” Загадки. Для этого жертв усаживали перед монитором, на котором показывались генерированные компьютером цепочки символов.
К основному вопросу “Что из себя представляет кома?”, необходимо было подходить очень осторожно. Иногда Загадка описывается как “высказывание Гёделя для человеческих машин Тьюринга”, заставляющее мозг буксовать; цитируются традиционные доктрины невыразимого и немыслимого. Похожие идеи встречаются в фольклоре — например, религиозная тема мощи “Слова”, способного исцелить занемогший дух. Однако Загадка может принести большую пользу для когнитивной науки. Она может представить фундаментальную информацию о структуре человеческого мозга; может являться камнем Розетты для расшифровки “языка мышления”, единого для всех людей, на каком бы языке они ни говорили. Если в компьютерной теории разума есть рациональное зерно, то должна существовать некая программа, некое огромное слово, которое, будучи введено в компьютер, превратит машину в мыслящее существо. Почему бы в таком случае не существовать и другому, ужасному слову, Загадке, способному аннулировать действие первого? Все зависело от того, насколько живуча окажется “Загадкология”, не разрушит ли саму себя эта новая ветвь науки.
В это время стал известен еще более странный факт касательно Загадки. Некий тополог в Париже погрузился в кому, во многом схожую с комой Диззарда. В этом случае не участвовал никакой компьютер. Бумаги математика были конфискованы французским правительством, но мы считаем, что он заинтересовался той же областью искусственного разума, что и Диззард, хотя и не был знаком с его работой. Примерно в это же время четверо сотрудников московского института вычислительной техники перестали появляться на международных конференциях и лично отвечать на корреспонденцию. ФБР высказало предположение, что Советский Союз путем рутинного шпионажа завладел записями группы Аутотомии. Департамент Защиты начал работать с идеей использования Загадки в качестве оружия.
Последовали еще два случая, лингвист-теоретик и философ. Оба жили в Калифорнии, но, по- видимому, работали независимо друг от друга. Ни тот, ни другой не работали в той же области, что и Диззард, но оба были знакомы с разработанными им формальными методами, опубликованными в хорошо известной работе десять лет назад. Еще более тревожный случай касался биохимика, который работал над информационно-теоретическими моделями взаимодействия ДНК и РНК. (Правда, здесь оставалась возможность ложной тревоги, так как, впав в кому, биохимик беспрестанно кудахтал, как курица.)
