Эти, винтики номенклатуры, страшней,Потому что сильней фонды, техника, слава«Нефтяных королей»…Хоть призывы «Быстрей!Больше нефти!» — прогоркли, но дали им правоПерекраивать край по блажи своей,И какою ценой!В просвещённом-то векеВыжигают деревни в бездумных кострах,Душат в сточном дерьме нерестовые реки,Громоздя свинокомплексы на берегах.Я тайгу первородной мальцом захватил ещё —Тем страшнее, что ряской озёра цветут,Да и водохранилища — «водогноилища»,Как писали Вы, Виктор Петрович, зовут…По живому — к сомнительной славе, к червонцамПрут, вбивая природу в забвенье. Азарт!Всё страшней нарывает инфарктами солнцеВ чёрных дырах озона. Кто — виноват?!Сотни видов животных повыбиты, вмятоНа глазах полгербария в небытие,Мы туда же сползаем… Так все — виноваты,Что прощали, а чаще — молчали?Не все! —Я не стану в обоймы парадные брать их…Беспощадно, огнём затекая в труды,Опалило сознание старших собратьевОщущение враз подступившей беды.И меня не уверить, что неодолимоЗаскорузлое зло, — отвердела во мнеВера в их правоту, ибо неоспоримо,Что так необходима прозревшей странеРечь прямая собратьев моих! — ведь недаром,Подвигая Сибирь на большие дела,Но, с тревогою глядя в грядущее, с жаром,Словно службу спасенья, она позвалаИх — кто взят воспалённою совестью в судьи,Но кого — чаще учителями зовут,Кто надсадной душою постиг, что по сутиБытие — совестливый, мучительный труд,Чтобы выразить невыразимое, с больюПрорываясь к сознанью сограждан, платяЗа надрыв не покоем, а чаще — собою…
XVI
…Потемневшей кирпичной трубой бороздяПо-ночному приземисто небо, — гнездовье —Сокровенно храня назначенье своё,По сюжету? — врастает в поэму зимовье(Поправляет замшелый чалдон: «Зимовьё…»).Первый снег выпил сумрак, дохнуло зимою.Упоённо таращится в полдень окно,Первозданною, мощной — с утра, белизноюОплеснуло… И — повеселело оно…Сонно выглянет лист увядающей меди,Да проклюнется дерзкая клюквинка… СнегВ отпечатках унтов — по всему, здесь намедниСобирался куда-то с утра человек.(Почернели, скукожились уголья в печке,Разметалось тепло под тулупом…)А онСпорым шагом и валит по снегу вдоль речки,Свет её подоспевшей шугой притемнён.Сыро хохлятся ранние сумерки, сильноТянет холодом от присмиревшей воды,И на белом — лосиные, видно? — обильноУ понурой воды табунятся следы.Человек раскрывает рюкзак, щедрой пястьюСыплет соль на лесины и камни, покаНе насупилось, небо задёрнув, ненастье……Обессилев, устанет бороться река,Юным льдом покрываясь… Затишью не веря,Зябко нюхая воздух, укромной тропой,Оступаясь в колдобины, чуткие звериОсторожно потянутся на водопой.Снегопад их следы ухоронит, прилежен,И они до рассвета, чьи зори грядут,Замирая сторожко, с камней и валежинДо крупинки целебную соль подберут.…Захлебнулся во тьме огонёк хилой свечки…У оконца, тулуп до сомкнувшихся век,Плотно ступни прижав к остывающей печке,Углублённо, натруженно спит человек.И бесплотно сквозь заиндевелые двери,Тонкий чад табака, что луной позлащён, —Невесомые, снегом несомые звери,
