Журнал «День и ночь» 2010-1 (75)

Наваждение не сморгни —
В бесконечности приближения
Одиноки мы не одни!

Выпив яд безрассудно, дочиста,
Вспоминаем мы каждый раз
Всех, ушедших от одиночества,
И оно настигает нас.

* * *

Знай: всё так же время ставит заплаты.
Подлатает — перевалит за сорок.
Пусть единственно желанной наградой
Будет мне неизречённое слово.

Оттого что не взыщу славы пущей —
Знаешь, попросту сочтут за кокетство.
Но молчание твоё стало сущим,
Предок мой из деревенского детства.

Чуждым сделалось название «Сокур».
Зимней ночью девяносто второго —
Жизнь мотала — отмотала все сроки,
Только память мерит всё по-земному.

Помню, вязнул я в досужей трясине,
Всё расспросами тебя донимая.
Я теперь бы не спросил, дед Василий,
Как бежал ты из колымского рая.

Не спросил, лишь мимолётно приметил,
Как лукавые татарские скулы
Иссушает необузданный ветер
И глаза слезит зудящей остудой.

Старый дом

Глядишь сквозь век, отпущенный на шорох
Листвы пожухлой спиленным деревьям,
Осеннего двора заиндевенье —
Прохожими не хоженого шора.

Поверх простынно-наволочных флагов,
Отозванных на полки и на койки
Перед ударом точечным застройки
Грядущей демографии на благо.

Глядишь, и старость перешла урочно
На юностью завещанные тропки.
И некуда спешить — повсюду пробки,
Бессмысленно врастающие в почву.

Скрипя зевнёшь, себя перемогая,
Жильцов сглотнёшь, отбрасывая тени,
И отзовутся гулкие ступени
Хрущёвыми артритными шагами.

* * *

Я люблю вечерний мокрый город:
Мелкий дождик, моросящий сонно,
Улицы в искрящемся убранстве,
В лужах — сопредельные пространства.

Беглыми, но ловкими штрихами
Осень распахнула зазеркалье.
Заглянуть в распахнутую душу
Я ещё сумею, я не струшу!

От погоды или от свободы
Словно ошалели пешеходы:
Торопливо лужи огибая,
Прочь спешат, себя оберегая.

Я стою чуть сбоку, огорошен
Тем, что весь очерчен, огорожен,
Хоть и тонко — непреодолимо.
Вот и плачет осень над картиной.