Шейла поняла, что ей будет нетрудно договориться с этим полицейским.
Лейтенант проводил ее до ближайшего телефона-автомата и остался стоять снаружи, достаточно от нее далеко, чтобы не слышать разговора Шейлы. Она улыбнулась и пожала плечами. Приоткрыв дверь кабины, она позвала лейтенанта:
— Идите, послушайте, мне нечего скрывать. Мне не больше, чем вам, нравится эта история.
Лейтенант смущенно остановился у дверей кабины.
— Я просто скажу сиделке, чтобы она отвела ребенка к моей матери, а потом, полагаю, мы с вами пойдем в полицию. И еще я хотела бы нанять адвоката. Думаю, вы мне с этим поможете. Я не собираюсь оставаться замужем за преступником.
Лейтенант кивнул.
— Дайте-ка сначала позвоню я, — попросил он. — Полиция действительно у вас. Я попрошу, чтобы они выпустили сиделку. И чтобы не устраивали в квартире беспорядка и ничего не унесли с собой. Так будет лучше.
Шейла уступила лейтенанту место в кабинке и продиктовала номер телефона.
— Спасибо вам, — сказала она, постаравшись вложить в эти два слова максимум доброжелательности.
Полицейский покраснел, потому что она смотрела ему прямо в глаза. Она была хорошо одета и не похожа на шлюх, с которыми он привык иметь дело. И вдруг — муж негр и убийца. Странная женщина. Не из-за нее ли вся эта каша? Лейтенант быстро набрал номер и в несколько секунд уладил дела.
— Простите, я хочу… — замялся он.
— Вы о чем?
— Я хочу спросить, ваш муж ладил с законом? Ну, не совершал ли он каких-либо преступлений до того, как убил своего брата?
— Нет, — ответила Шейла. — Почему вы об этом спрашиваете?
— Дело в том, что он мог бы, если у него будет хороший адвокат, выпутаться из этой истории, — сказал Купер. — Против него есть только показания негритянки и бармена. Вообще-то и этого достаточно, чтобы отправить его на электрический стул… Но если убитый пытался его шантажировать… Видите ли, кое- что в этом деле нам не совсем ясно, ведь ваш муж никак не похож на негра.
— И что? — не понимала Шейла.
— А то, что тут особый случай, — продолжал лейтенант. — Кто знает, что может откопать хороший адвокат. Ну, скажем, что мать Дэна изменила мужу, и Дэн на самом деле белый. Люди настроены так, что охотнее считают преступниками черных. Их нужно убедить. Я хочу сказать, что здесь, в Нью-Йорке, свои причуды, и дискриминация не так сильна, но на юге по этому поводу будет страшный шум.
— Наверняка, — сказала Шейла.
— Так вот, если вам известно что-то, за что его можно судить, что-то еще…
— Вы хоть понимаете, что вы мне предлагаете? — вспыхнула Шейла.
— Вы же сами только что сказали, что вам все равно, что с ним будет, — удивился Купер.
— Да, — прошептала Шейла, — но ведь я прожила с ним пять лет. У нас ребенок.
Она вдруг поняла, что произошло, и с изумлением посмотрела на лейтенанта.
— Скажите… — проговорила она. — Его арестуют, отдадут под суд и казнят?
— Не знаю, — замялся Купер.
— Боже! — прошептала Шейла. — Боже всемилостивый!
21
Мюриель настороженно прислушивалась. Она не стала звонить в полицию — только сняла и положила трубку на место. Маленький пистолет, из которого она стреляла, она по-прежнему сжимала в руке, но даже с ним она не чувствовала себя в безопасности.
Она слышала, как громко хлопнула входная дверь, и поняла, что Дэн все-таки ушел. Здесь ему больше нечего было делать. Неужели, вдруг подумала она, тогда, когда она позволяла ему делать с собой все, что угодно, он уже знал, что убьет своего брата. Она не хотела вспоминать, что именно он с ней делал. Она уже не понимала, было ли ей это приятно или нет.
Дэн должен был уйти. Осталось только убедиться, что это так.
Она сняла телефонную трубку и, беззвучно опустив ее на рычаг, набрала номер полиции. Она говорила так, как будто ей кто-то отвечал. Она назвала свой адрес и рассказала о том, что случилось, затем она произнесла «спасибо» и изобразила, будто положила трубку.
Дверь затрещала и распахнулась, опрокинув придвинутые к ней стол и два стула. Мюриель не успела направить на Дэна пистолет, как он уже навалился на нее всем телом, крепко зажав ей рот холодной и большой ладонью. Она закрыла глаза и перестала сопротивляться.
— Молчи, — негромко и спокойно сказал Дэн. — Молчи, или придушу. Сейчас я уберу руку, и, если ты выкинешь какой-нибудь фортель, ты покойница. У меня это быстро, можешь не сомневаться.
Она наконец смогла вздохнуть полной грудью. Кроме того, губы и зубы ныли. На шее — Дэн другой рукой схватил ее за горло — наверняка остались синяки. Но она уже не так сильно боялась Дэна. Если бы он хотел, он бы уже убил ее.
— Деньги у тебя есть? — тихо спросил Дэн.
— У меня здесь ничего нет… — но, увидев, как он переменился в лице, поспешно добавила: — Почти ничего.
— Где они?
— У меня всего пятьдесят долларов.
— Не надо меня обманывать, — Дэн говорил все так же бесстрастно и тихо.
— Клянусь, Дэн.
— Где твоя сумочка?
— Дэн, я сама на мели. Я не могу тебе помочь.
— Можешь. Дай мне деньги. И побыстрее.
Она встала и, покачнувшись, сделала шаг — в сторону лежащего на полу револьвера. Удар кулака пришелся ей в грудь. Она не успела закричать от боли: Дэн зажал ей рот. И почти сразу же отпустил ее. Она почувствовала во рту привкус крови.
— Поторопись, — повторил Дэн.
В уголках ее жирно подведенных глаз заблестели слезы. Она стояла, не в силах заставить себя двинуться с места, не понимая, что происходит, беззащитная.
Рывком Дэн разорвал ворот ее платья и начал ее раздевать. Она отпихивали его руки.
— Знаешь, где лучше всего прижигать сигаретой? — приговаривал он.
— Дэн! Прошу тебя…
Он оттолкнул ее.
— Отдай деньги. Последний раз говорю.
Она покорно пошла к комоду и выдвинула верхний ящик. Дэн не сводил с нее глаз. Из-под стопки шелкового белья она достала пачку долларов и протянула ее Дэну. Он молча сунул деньги в карман.
— В полицию ты не звонила, — вдруг сказал он. — Иначе они были бы уже здесь.
— Не звонила.
— Я знал, — продолжал он. — Я слышал, как ты играла свою комедию. Плохо играла.
Она заплакала.
— Дэн… Мне… Мне было с тобой хорошо. А сейчас мне больно, ты сделал мне больно. Наверное, у меня что-то сломано.
— Сколько тут? — Дэн не торопился уходить.
— Двести. Больше у меня нет. Правда.
Она всхлипывала, прижимая руки к ушибленной груди.
