теряя времени, я полез.
Полицейские, должно быть, вышибали запертые мною двери.
Одиннадцатая ступенька чуть было не осталась у меня в руке, я удержался, расставив локти и колени. Еще рывок — и я ухватился за край крыши, развернулся и попытался подтянуться. И тут что-то с силой ударило в стену так близко от меня, что осколки кирпича поранили мне правую руку.
Меня торопили. Я как можно быстрее вскарабкался на крышу и, встав в рост, хотя скат был очень крутой, побежал, да, я побежал по серой железной кровле.
Я не смотрел ни вправо, ни влево. Я не сводил глаз со следующей крыши. Мне нужно было опередить их во что бы то ни стало.
Следующий дом был приблизительно одной высоты с тем, на котором я находился. Я все бежал — неуклюже, кособоко, тратя все силы на то, чтобы сохранить равновесие.
Соседняя крыша оказалась всего двумя метрами ниже, но она была настолько крутой, что я остановился на самом краю и, уцепившись за кровлю, стал сползать вниз. Оттолкнувшись от стены ногами, я рухнул прямо на конек и на четвереньках пополз к торчавшей рядом трубе. И тут я увидел довольно большое мансардное окно.
Я соскользнул вниз по скату, извиваясь как пиявка, и прижался к стеклу.
Никого.
Прикрыв кулак манжетой рубашки, я одним ударом разбил стекло, как сумел быстро вытащил из рамы осколки и нырнул внутрь мансарды.
В шкафу нашлась кое-какая одежда. Не раздумывая, я схватил серый пиджак, оставив взамен свой голубой, предварительно вытащив все из карманов. Хозяин мансарды был почти моих габаритов. Я обменялся с ним шляпами и двинулся к выходу. Дверь оказалась заперта снаружи, но я подкрутил замок, и она открылась.
На лестнице не было ни души, только снизу доносился неясный шум. Я прислушался и понял, что добрая половина жильцов дома высыпали на улицу поглазеть на охоту за человеком, то есть за мной.
Я тихо спустился вниз. Никто не обратил на меня внимания, я протиснулся сквозь толпу и вышел на улицу.
На первом же перекрестке я свернул за угол.
В кармане пиджака лежали сигареты. Я закурил. Из предосторожности.
Прочесывать дома они будут целую ночь.
Этого времени мне хватит с лихвой, чтобы навестить Шейлу.
Ныла поясница, болели мышцы, но я чувствовал себя свободным, еще более свободным, чем был когда-либо.
Я вспомнил, как пуля шлепнула по стене около руки. На руке осталась царапина с запекшейся кровью. Я пососал ранку и вдруг подумал о том, что мне все-таки нужен револьвер.
Денег у меня на него хватало. На старенький, у какого-нибудь перекупщика.
Я знал одного старика, его лавка была расположена недалеко от отеля, где поселилась Шейла. Богатый был, гад.
Ехать в метро я побоялся. На такси риска было меньше.
Я остановил первую же подвернувшуюся машину и назвал адрес. Настоящий, улицу и дом. Теперь нечего было темнить. Бояться нужно, когда есть настоящая опасность. Смертельная опасность. А водитель такси — это не опасность.
Я вышел из машины, расплатился и тут только увидел, что лавка старика закрыта. Надо было что-то делать. Старик жил позади своей лавки. Вход со двора.
Я вошел в дом, позвонил. В квартире кто-то зашевелился, и дверь осторожно приоткрылась. Цепочка на двери была довольно длинная, я просунул в щель ногу и, схватив старика за отворот его затасканного пиджака, ткнул ему под ребра обыкновенным ключом.
— Открывай, — пригрозил я ему, — или тебе крышка. Скорее, я по делу.
Старик долго возился с цепочкой, пыхтел, как загнанный пес.
Дверь открылась.
— Привет, — сказал я, отпустив его пиджак. — Узнал?
— Но… э-э… — мямлил он, все еще с ужасом глядя на меня.
— Правильно: Дэн, — сказал я. — Мне нужен револьвер. И патроны.
— Но… у вас же есть револьвер, — прошептал он.
— Никогда не было, — сказал я и показал ему ключ, которого он так испугался. — Вот, возьми этот «револьвер» себе. На память. И перейдем к делу.
Старик немного приободрился, и я двинулся за ним в лавку.
— Но… — вдруг остановился он, — меня арестуют, если я продам вам револьвер.
— Разумеется, — сказал я. — Поэтому мы разыграем маленький спектакль. Ну, чего мы ждем?
Он открыл ящик под конторкой. Там было полно стволов любых калибров. Я выбрал какой побольше, крутанул барабан. Пусто.
— Патроны, — напомнил я.
Старик протянул мне коробку, и я зарядил револьвер. Оставшиеся патроны пересыпал в карман. Тридцать восьмой калибр для кармана был великоват, и я собрался уже сунуть пистолет под ремень, но передумал. И небрежно ткнул им старику под ребро:
— Может, у тебя есть немного наличных?
Старик молча поднял руки вверх. Губы у него задвигались, как у кролика.
— Не надо, не надо, — сказал я. — Опусти руки. Мы свои люди. Ты же знаешь, что я убиваю только кулаком.
Он опустил руки и стал шарить у себя по карманам. На свет был извлечен старый пухлый бумажник. Он протянул его.
— Только деньги, — сказал я. — Документы оставь себе.
Он заплакал. Денег в бумажнике было много.
— Дневная выручка? — поинтересовался я. — Ты процветаешь. Одни закладывают, другие покупают, а ты, значит, имеешь и с тех, и с других.
Я выгреб все деньги и сунул их в карман пиджака.
— Кстати, может быть, у тебя заодно найдется какой-нибудь костюмчик моего размера? Что-нибудь, что нравится дамам.
Все так же молча он прошаркал в глубь магазинчика и указал на вешалки с одеждой. Я выбрал коричневый костюм в белую полоску, не слишком броский, но весьма выгодно отличающийся от того, что был на мне.
Старик стоял спиной ко мне, и я легонько стукнул его по темечку рукояткой револьвера. Он замер на полу. Я не торопясь переоделся, заглянул в квартиру старика и привел себя в порядок.
В лавке я со вздохом сожаления обнаружил телефон. Как было бы просто позвонить Шейле, назначить ей свидание на вокзале и уехать с ней на край света.
Я вспомнил про статью в газете. Про развод. От этого никуда не денешься. Никуда не денешься и от того, что телефон в гостинице наверняка прослушивается.
Я вздохнул. Старик все еще лежал без сознания. Последние дни я убивал людей, а предыдущие пять лет бил их — разница невелика.
К тому же старик был жив. Если б в его лавке случился пожар, он бы мигом пришел в себя.
Эта мысль показалась мне привлекательной еще и потому, что таким образом можно было отвлечь внимание полиции от отеля, куда я собирался наведаться. К тому же полиции и пожарным полезно будет потренироваться.
Я нашел канистру с бензином — ничего удивительного, тут можно было найти что угодно, — навалил посередине комнаты барахла, какое могло гореть: стулья, одежду, бумагу, доски, покрышки и такое прочее, и все полил бензином.
На эту кучу я бросил спичку. Сначала она как будто погасла, потом внезапно раздался громкий хлопок, и в лицо мне пахнуло жаром. Я поспешил перейти в жилую половину, пробежался по коридору и бесшумно закрыл за собой дверь. Мой костер разгорался. Я вышел из дома и не оборачиваясь пошел по улице
