Дождавшись, когда он окончательно погрузится в прошлое, возвращаюсь к своему вопросу.
— Эта девчонка, — лепечу я самым несчастным голосом, — чем больше я о ней думаю, тем больше жалею, что не остановился. Может, вы ее заметили?
— А что? — благодушно соглашается старый обожатель Анжелы. — Вполне даже может быть.
Я ни секунды не сомневаюсь, что мои амуры интересуют его не больше, нежели здоровье японского императора. Но я — его клиент, и по доброй французской традиции он считает необходимым быть со мной вежливым.
— Она красива, — повторяю я. — Высокая, тонкая брюнетка. Черные глаза — кажется, что они смотрят тебе прямо в душу. Любит синий цвет, просто помешана на нем. Носит синий плащ. Велосипед у нее тоже синий. А еще — кольцом с синим камнем.
— Кольцо… — бормочет старикан.
— Огромное, — уточняю я. — Понимаете, что я имею в виду?
— Да, — кивает он. — Видел я ее раза три-четыре.
— Кроме шуток?
— Ну.
— А где она живет, не знаете?
— Нет.
Оп-ля! Вот я и получил драгоценные сведения. Теперь можно быть уверенным, что красотка с раздавленной собакой действительно обретается где-то поблизости. От того, как легко все вышло, я даже малость растерялся.
— Слушайте, папаша, — умоляюще хриплю я, — может, все же сообразите, где ее искать? Я должен ее найти! Черт возьми, такая девка… да я за ней — хоть вплавь до самой Америки! Когда вы ее видели, она была на велосипеде?
— Один раз, — рассудительно объясняет хозяин. — А второй — на машине; у меня и заправлялась. Как раз тогда я это кольцо и заприметил. Думаете, это голубой бриллиант?
— Вряд ли, — сомневаюсь я. — Скорее византийский хрусталь.
— Не может быть, — удивляется старый дурак. — Ей-богу?
Но мне уже не до кольца. Надо ковать железо, пока горячо.
— Какая у нее машина? — торопливо спрашиваю я.
— «Ситроен. ДС».
— Цвет?
— Черная.
— В машине она была одна?
— Нет, с каким-то парнем. Знаете, такой, африканского типа.
— Негр, что ли?
— Да нет, скорее араб. Но такой, весь из себя. Одет, как картинка. Он был за рулем.
— Номер, конечно, не заметили? Хотя бы в каком департаменте выдан?
— Ни к чему было.
— Откуда они подъехали?
— А вон, со стороны проселка.
Ей-богу, я бы его поцеловал, если бы он побрился в последний раз меньше года назад.
Итак, тачка моей красотки вывернула с проселка. Стало быть, проехав по нему в обратную сторону, я имею шанс кое-что разузнать.
— Плесните-ка по маленькой, дедуля, — на радостях предлагаю я. — Выпьем за здоровье Анжелы.
И вот я уже поднимаюсь к деревушке, и мой наметанный глаз тут же засек двух кумушек, болтающих перед дверью в булочную. Пропустить такую возможность просто грешно: эти старушенции в нашем деле — просто подарок судьбы. Мало что на десяток миль окрест ускользает от их любопытства.
Вежливо снимаю шляпу и излагаю очередную версию. На сей раз я разыскиваю свою маленькую кузину, о которой ничего не знаю со времен войны.
— Нет, дорогой господин, такой не видела, — трясет челюстями первая ведьма.
Вторая говорит, что действительно заметила даму, отвечающую набросанному мною портрету, однако ничего о ней не знает. Не обратила внимания. Продолжаю путь, медленно проезжаю три ограды. Встречные, как вторая кумушка — замечали, мол, но о том, где эта красотка может находиться, не имеют ни малейшего представления.
Деревушка кончилась, но проселок идет дальше, и я вслед за ним, пока не попадаю еще в одну, точно такую же. И вот — наконец! Местная торговка прекрасно знает женщину, которую я разыскиваю. Она со своим приятелем-африканцем купили ферму, которая называется «Серв». Во-он на том холме, видите? Там четыре домишки, разбросанных в полях, так вот, их — последний. Наверное, приезжают сюда отдыхать. В деревушке почти не появляются, разве что за продуктами. Нет, никого больше она в их компании не видела — только моя красотка и ее метис.
Затем моя добрая фея подробно объясняет мне, как добраться до их гнездышка. Надо, спускаясь от церкви, взять направо, миновать ограду из колючей проволоки и двигаться до рощицы плакучих берез. Там снова повернуть направо, проехать мимо двух домов и вывернуть на тропинку напротив третьего. Я благодарю и двигаюсь в путь. Пахнет плесенью и сырой землей. Мой джип одну за другой форсирует лужи, которые вызывают у меня ассоциации с великими американскими озерами. Если захотите устраивать в этих краях ралли — не советую.
Подъезжаю к плакучим березам. Не плачу, но поворачиваю направо. Мимо, как в замедленном кино, один за другим проплывают два дома. Напротив третьего замечаю тропинку. Под благожелательным взглядом пасущейся неподалеку коровы торможу и пешим ступаю на финишную прямую.
Глава 6
Искомый дом с виду на редкость мрачен. Четыре стены и крыша — ну разве что труба служит некоторым украшением. Все, больше никаких излишеств. Сорняки привольно растут и размножаются вокруг этой развалюхи, указывая на полное отсутствие каких-либо эстетических притязаний со стороны хозяев.
Участок окружает колючая проволока — похоже, в здешней местности она пользуется особой любовью.
Ворота закрыты на примитивный запор из двух железных колец. Поднимаю одно из них, и они открываются передо мной без дальнейших усилий. Похоже, ничего таинственного меня внутри не ожидает. И тем не менее весь мой организм настойчиво предупреждает: что-то тут не так.
Вы еще не начали привыкать к моим знаменитым предчувствиям? А? Братцы? Или уже убедились, что у вашего друга Сан-Антонио встроена внутри невидимая антенна, которая чуть что дает сигнал: парень, будь осторожен?
Может, из-за этого дара я и избрал благородную профессию сыщика?
Подбираюсь по узкой тропинке к самому дому. Все тихо. Двери закрыты, окна тоже. Обхожу хибару вокруг. Сзади садик-огородик, где те же сорняки, окончательно разбушевавшись на возделанной некогда почве, играют в тропические джунгли. Над ними возвышается гротескный силуэт чучела. Набитые соломой рукава тихо качаются на ветру.
Возвращаюсь к двери и стучу, прекрасно понимая, что предосторожность излишняя: изнутри так и разит пустотой.
Поворачиваю засов — он послушен, как дитя у кюре на исповеди, — и оказываюсь в обширной комнате, которая, должно быть, исполняет функции кухни. Меблировка в чисто деревенском стиле — наверняка хозяйская. Жильцам же, судя по всему, наплевать на комфорт, как на свою первую детскую карамельку. Им требовалось изолированное помещение, и они его получили. Самый нежилой дом из всех,
