толпу, любовавшуюся чудом и наслаждавшуюся сухостью и теплом. Сколько удалось заработать в тот день, он в точности так и не узнал — Гринберг давно взял за правило воздерживаться от обсуждений таких деликатных вопросов. Но совершенно ясно, что даже в 1929 году он никогда не зарабатывал столько за один уик-энд.
В понедельник Гринберг проснулся рано. Он тихонько поднялся, стараясь не беспокоить супругу, и начал одеваться. Но Эстер все-таки проснулась и приподнялась в кровати, опираясь на локоть. Она смотрела на него с сомнением.
— Герман, — мягко сказала жена, — тебе в самом деле нужно идти?
Он обернулся, пораженный.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, — она заколебалась, — ты не мог бы подождать до конца сезона, дорогой?
Он подался назад, с ужасом глядя на нее.
— Хорошая мысль пришла в голову моей жене! Я должен пить пиво вместо воды! Как я могу это вынести? По-твоему, я люблю пиво? Я помыться не могу! Люди уже сейчас стараются не стоять рядом со мной, а что будет в конце сезона? Я выгляжу как бродяга, потому что все время пью пиво, а моя щетина слишком жесткая для электрической бритвы. Я требую уважения…
— Я понимаю, дорогой, — согласилась жена. — Но я подумала о Рози… Так хорошо дела у нас никогда не шли. Каждую субботу и воскресенье идет дождь, но не у нас. Это же наша удача!
— Эстер! — потрясение ответил Герман. — Неужели мое здоровье ничего не значит?!
— Конечно, значит, дорогой! Но я подумала, может, ты еще немножко потерпишь…
Гринберг схватил шляпу и куртку и выскочил за дверь, но тут же остановился, слушая крики жены. Он впервые понял, что, избавившись от проклятия, упустит отличную возможность поправить дела.
Он медленно закончил одеваться. Кое в чем Эстер была права. Если бы немного потерпеть это безводное существование…
— Нет, — решительно сказал Гринберг. — Мои друзья избегают меня. Уважаемый человек не может все время пить и не принимать ванну. Ну так мы заработаем меньше денег. Деньги — это еще не все.
И, сохраняя решительный настрой, он отправился к озеру.
Тем же вечером, прежде чем отправиться домой, Майк зашел в бар. Он обнаружил Гринберга сидящим в кресле, закрыв лицо руками. Его тело содрогалось от боли.
— Что случилось, мистер Гринберг? — вежливо спросил Майк.
Гринберг поднял голову и слепо уставился на полицейского.
— А, это вы, — пролепетал он. Постепенно его взгляд прояснился.
Гринберг встал, провел Майка к стойке и налил пива. Они молча выпили.
— Я ходил сегодня к озеру, — сказал он опустошенно. — Я бродил вокруг озера как ненормальный, но гном так и не выглянул из воды.
— Понимаю, — ответил Майк сочувственно. — В это время они обычно очень заняты.
Гринберг умоляюще сложил руки.
— Так что же мне делать? Я не могу написать ему или послать телеграмму, у него нет двери, в которую можно постучать, и звонка, в который можно позвонить. Как мне заставить его выйти и поговорить? — Его плечи поникли. — Возьмите сигару, Майк. Вы очень хороший друг, но, похоже, нас побили.
Наступила тишина. Наконец Майк сказал:
— Сегодня слишком жарко. Настоящее пекло.
— Верно. Эстер говорит, что дела пойдут хорошо, если такая погода продержится.
Майк вертел в пальцах сигару. Гринберг произнес:
— Допустим, я смогу вызвать гнома на разговор. Как быть с сахаром?
Тишина воцарилась вновь. Молчание становилось все напряженнее. Майк чувствовал себя особенно неуютно, так как со своим бесцеремонным характером был не слишком приспособлен для утешения страдающих друзей. С преувеличенным вниманием он покрутил сигару пальцами, вслушиваясь в хруст.
— Такая жара вредна для сигар, — сказал он, чтобы поддержать разговор. — Они совершенно высыхают. Хотя именно эта в порядке.
— Да, — согласился Гринберг. — Целлофан предохраняет ее…
Они с Майком уставились друг на друга, затем одновременно просияли.
— Черт возьми! — закричал Майк.
— Сахар в целлофановой обертке! — вторил Гринберг.
— Совершенно верно, — горячо ответил Майк, снизив голос до шепота. — Я зайду за вами завтра рано утром. Мы пойдем на озеро.
Гринберг молча пожал ему руку, слишком взволнованный, чтобы говорить. Когда Эстер пришла проведать его, он убежал, оставив ее в баре одну с неопытным мальчиком, занимавшимся грилем, а сам кинулся в деревню на поиск сахара в целлофановой обертке.
Следующим утром солнце едва показалось из-за горизонта, а Майк уже пришел за Гринбергом. Его друг уже был полностью одет и стоял на крыльце в нетерпеливом ожидании. Майк искренне переживал за друга. Они отправились на железнодорожную станцию. Гринберг ковылял на заплетающихся ногах, а его глаза упорно норовили съехаться к переносице.
Они зашли в кафе позавтракать. Майк взял апельсиновый сок, бекон, яйца и кофе. Гринберг с тоской слушал, как он заказывает, пытаясь побороть ком в горле.
— А вы что пожелаете? — обратился к нему официант.
Гринберг покраснел.
— Пиво, — прохрипел он.
— Вы шутите?
Гринберг отрицательно покачал головой, не в силах сказать ни слова.
— А что подать к пиву? Овсянку, тост, пирог…
— Только пиво.
И он заставил себя проглотить очередную порцию пива.
— Выручай! Еще одно пиво на завтрак убьет меня! — прошипел он Майку.
— Ох, понимаю, — промычал Майк набитым ртом.
В поезде они занялись составлением планов. Но так как друзья впервые столкнулись с подобным феноменом, то ничего придумать не смогли. Они подошли к берегу озера, понимая, что им придется проявить всю свою изобретательность, чтобы добиться желаемого результата.
— Как насчет лодки? — спросил Майк.
— Если я сяду в лодку, то она не останется в воде. А ты не сможешь грести в таком состоянии.
— Тогда что делать?
Гринберг прикусил губу и уставился на прекрасное синее озеро, лежавшее перед ним. Там, так близко, живет гном.
— Иди через рощу по берегу и вопи как ненормальный. Я пойду в другую сторону. Мы обогнем озеро с разных сторон и встретимся у лодочной станции. Если гном выглянет, позови меня.
— Хорошо, — сказал Майк без особой уверенности в голосе.
Озеро оказалось достаточно большим. Они шли по берегу, часто останавливаясь, чтобы встать поудобнее и кричать. Через два часа Майк и Гринберг стояли друг напротив друга на противоположных берегах озера. Гринберг слышал, как полицейский кричит:
— Эй, гном!
— Эй, гном! — вторил Гринберг. — Выходи!
Через час они встретились. Оба совершенно выдохлись и чувствовали жжение в горле. Майк и Гринберг обескураженно посмотрели друг на друга — их вопли слышали только рыбаки, которые единственные и беспокоили водную гладь.
— Черт побери, ничего не выходит. Пойдем к лодочной станции, — сказал Майк.
— Но я не могу сдаться! — проскрипел Гринберг.
