и положил его на крышку багажника. Пограничник усмехнулся и покачал головой. В руке у него все еще оставался клубок антенного провода. Затем он показал пальцем на багажник и спросил: – Могу я туда взглянуть? Я покачал головой. С легким вздохом он сдался: – Да, ради бога, но мне все равно придется об этом сообщить. Он сунул мне в руку антенный провод.
Последняя его попытка касалась сидевшего в машине Корнельзена. Сотрудник БГС указал на него? – А это кто? Что он тут делает? Я ответил с широкой улыбкой: – Я думаю, вы на самом деле вовсе не хотите это знать. Пограничник покрутил глазами и ушел, бросив на прощание необычную фразу: – Ну, тогда желаю вам хорошо пошпионить.
На главной дороге его через несколько минут подобрал автобус пограничной охраны. Он даже не оглянулся в нашу сторону. Запросы по этому случаю ко мне так и не поступали. Спустя несколько дней рухнула Берлинская стена.
Во всем остальном моя служба в 'Стэй-бихайнд' протекала без особых событий. Когда в конце 1990 года 'афера 'Гладио' – смесь угрожавших государству махинаций спецслужб, военных и неонацистов, вспыхнув в Италии, как степной пожар, пронеслась по всем разведывательным службам европейских государств, быстро стало ясно, что дни этой организации сочтены. Система за мгновение устарела, превратившись в реликт заканчивающейся 'Холодной войны'.
Но и в случае настоящей войны она бы не сработала. Мы с горечью осознали это в конце нашей службы в 'Стэй-бихайнд'. Государственная безопасность ГДР давно знала обо всех агентах 'Стэй-бихайнд'. Кроме того, и в этой сфере были случаи предательства. Но БНД никогда не сообщала об этом роковом обстоятельстве своим офицерам-агентуристам, работавшим в этой системе. Но ведь именно в этом и был ее прямой долг, потому что, зная это, мы были бы обязаны исходить из того, что все такие сведения из Восточного Берлина попали и к старшему брату в Москву. То, что не были предупреждены наши люди, и не последовало никакого инструктажа, как им следует себя в этой ситуации вести, однозначно доказывает, с какой преступной небрежностью БНД обращалась со своими агентами.
Пуллахцы додумались еще до кое-чего. В 1992 и 1993 годах, несмотря на известный им и уже подтвержденный факт выдачи противнику сотрудников 'Стэй-бихайнд', они разрешили снова задействовать все восемь моих источников в качестве агентурных помощников по добыче информации. Сам я до того времени простодушно полагал, что агентура 'Стэй-бихайнд' оставалась неизвестной. Ни в одной разведке мира дальнейшее использование наших агентов при таких обстоятельствах не было бы возможным. Такой подход с одной стороны нанес вред самим агентам лично, с другой жестоко подставил под возможный удар офицеров-оперативников и тем самым угрожал жизни уже наших новых агентов на Востоке.
Конец 'Гладио'
Напуганное крупномасштабными скандалами вокруг 'Гладио', потрясавшими иностранные спецслужбы, и под влиянием окончания 'Холодной войны' Федеральное правительство в конце 1990 года заявило, что немецкая организация 'Стэй-бихайнд' будет распущена до апреля 1991 года. Итак, теперь нам предстояло заняться демонтажом с таким трудом созданных тайных структур.
За несколько месяцев до того я познакомился с еще одним сотрудником, которому в ходе моей дальнейшей карьеры в БНД довелось стать моим самым важным партнером и лучшим другом.
Меня как раз вызвали в Мюнхен, где Олльхауэр представил мне в своем кабинете этого новичка. Его звали Тойбнер – Фредди Тойбнер. Олльхауэр поручил мне научить его 'бегать'. Для меня тогда не было ничего лучшего, потому что мне уже надоело постоянно разъезжать по стране в одиночку.
В комнате для переговоров у нас появилась возможность побыть наедине и познакомиться друг с другом поближе. Фредди было под сорок, на три года старше меня. В Бундесвере он дослужился до хауптфельдфебеля, тоже был парашютистом, специалистом по затяжным прыжкам. К его специальности относилась также радиотехника. У Фредди было потрясающее чувство юмора, и все его любили. Он был очень любезен и вежлив, но всегда говорил правду в глаза. Эта искренность меня привлекала. Мы с самого начала испытывали друг к другу симпатию.
Сперва мы вместе согласовывали наши планы на вербовку, потом неделю вместе колесили по Гарцу, чтобы подобрать новый персонал для 'Стэй-бихайнд'. Был конец лета. Листья на деревьях начинали желтеть, но медленно укорачивающиеся дни оставались еще теплыми и солнечными. Наше турне началось в 'Хайдехаусе'. С самого начала я познакомил Фредди со всеми вершинами и пропастями нашего дела. Наши беседы вскоре вышли за пределы профессиональных тем, и при этом мы нашли, что у нас много общего.
В первом по порядку населенном пункте нам нужно было посетить три адреса. Сначала мы припарковали нашу машину подальше от мест проживания интересующих нас людей. Потом я взял свой 'дипломат' и вытащил оттуда пластиковый 'файл' с данными на первую 'наводку'. Я открыл голубую папку с тесемочками, засунул туда бумаги и передал ее удивленному Фредди. – Мой дорогой, – пояснил я ему, – голубая папка 'Авакона', шариковая ручка, анкета, визитные карточки, все правильно передано, так что – открыть огонь и вперед! – Как?! Ты не пойдешь со мной? Он был потому так ошеломлен, что мы с ним заранее об этом не договаривались.
Я поддержал изумленного партнера. – Ну, может мне еще провести тебя за ручку? Ты ведь знаешь, в чем тут дело. Во-первых, ты чувствуешь себя более раскованно, когда идешь один, и во-вторых – подумай сам. Тебе открывают дверь и видят там две мрачные фигуры. Тогда наши шансы сразу падают до нуля. Кроме того, может мне потом еще послать в Центр рапорт с оценкой твоего поведения во время опроса? Ну, давай, удачи! Затем я откинул назад спинку сидения и надвинул себе на лицо кепку.
Через полчаса Фредди вернулся. После пары попыток мы решили все-таки заходить к кандидатам вдвоем. Мы по очереди менялись ролями: один говорил, а другой слушал. После встречи мы самокритично разбирали свои действия, чтобы в следующий раз сработать лучше. Фредди оказался очень толковым. Его жизнелюбие и приветливость были очень полезны в нашем деле, и нам удалось провести несколько интервью. Фредди для такой работы подходил идеально. Постепенно мы стали заниматься и другими заданиями. Фредди принес с собой многолетний опыт службы и знания из самых разных областей. По специальности он был администратором. Так что он стал половиной нашей команды, занимающейся административными делами. Задание, недооценивать которое нельзя.
Фредди работал из офиса на Боннер Платц. Мы время от времени встречались в Гессене, чтобы согласовать наши планы и обменяться новостями. Когда поступил приказ о роспуске организации, нам пришлось работать непрерывно, ведь нужно было демонтировать большое количество объектов инфраструктуры 'Стэй-бихайнд'.
При этом нам довелось столкнуться и с гротескными ситуациями. Например, многие долговременные тайники просто не удалось найти. Некоторые агентуристы облегчили себе жизнь, закопав в свои 'тайники' не контейнеры, а только крышки от них. Так им не пришлось копать глубокие ямы. Проверку металлической проволокой, которую устраивали сотрудники из Центра, эти псевдо-тайники всегда с блеском выдерживали.
Один офицер-групповод собрал свои рации уже за три дня. На вопрос, как ему удалось так быстро управиться, он лапидарно ответил: – Только не говори, что ты свои рации действительно раздал агентам. Для меня это было слишком опасно. Вдруг бы кто-то из них сбежал…
Разгадка проста – все приборы он хранил у себя дома. В случае учений в дело включалась его жена. На обратной стороне двери кладовки, где хранились метлы, висел календарь сеансов радиосвязи всех агентов ее мужа. Оттуда она и знала, когда ей нужно передавать и принимать радиограммы.
Ликвидация 'Стэй-бихайнд' вызвала большое беспокойство и страх за будущее. Отвечающий за наши кадры реферат спрятался от нас подальше, а шефы демонстрировали свою прозорливость. Хилль первым, еще до решения Федерального правительства о роспуске подразделения, перешел в другой отдел БНД. Его преемником на посту начальника оперативной группы на уже тонущем корабле стал человек по фамилии Гассинг.
Друг и враг
Гассинга в середине 1990 года перевели в Берлин, чтобы организовать там двустороннее подразделение совместно с американцами. Через несколько недель после того, как развеялся дым от нашей бурной миссии на Рюгене, меня окончательно перевели в 12 YA, совместное подразделение БНД и американской военной разведки РУМО в Берлине.
'Хайдехаус' в Ганновере уже был распущен. Только упрямый Корбах отказывался покинуть свой пост. Он
