«Летучий голландец» российской интеллигенции
(очерки истории «Философского парохода»)
Пролог
— А вы, папаша, по какому делу? За контру? <…>
— Не знаю, — ответил он наконец, — определить мое поведение как контрреволюцию я, право, затруднился бы. Я ничего не делал. Если это контрреволюция… Впрочем, знаете, каменная глыба, которая лежит посреди улицы, вероятно, думает тоже о себе, что она безвредна, а люди видят в ней помеху движению… Если разобраться…
Странный юбилей отмечался в минувшем 2003-м: 81 год «философскому пароходу»… На самом деле, пароходов было, как минимум, два и еще множество не менее «философских», если следовать той же логике, поездов — их точное количество до сих пор не берется назвать ни один историк. Многочисленные публикации, историко-документальная выставка, «Философский пароход–2» с делегатами XXI Всемирного философского конгресса на борту, — все эти акции были посвящены одной теме: высылке из Советской России в 1922–1923 гг. большой группы интеллигенции [1].
Факт высылки никогда не замалчивали. Однако ракурс его рассмотрения менялся с каждым новым виражом генерального курса правящей партии (неважно какой — коммунистической или президентской). В соответствии с этим историки либо приветствовали и прославляли «мудрое решение» советского руководства, либо призывали к «покаянию» и скорбели о «жертвах» разыгравшейся в 1922–1923 гг. «интеллектуальной трагедии»[2].
Такое размежевание вызвано, на мой взгляд, безуспешной попыткой решить вопрос о виновности интеллигенции или власти, а также упорным непониманием логики исторического процесса. Чтобы преодолеть возникшие здесь проблемы, мне представляется необходимым, во-первых, уточнить «горизонт» события, т. е. те «фоновые» социокультурные процессы, которые попали в «поле притяжения» изучаемого события, обусловили его специфику. Без их учета историк лишается возможности понять смысл и суть известного ему факта. Во-вторых, нужно, по возможности, избавиться от идеологических штампов и шлейфа мифологем, поскольку в них, как в дымке, оказываются с трудом различимы контуры исторической реальности.
Путь к причалу
Надо сказать, что началось все задолго до того, когда кто-либо хотя бы приблизительно взялся предсказать политическую судьбу героев этой истории. Точкой отсчета может служить печально известный 1909 год. Тогда семь известных мыслителей и публицистов в азарте саморазоблачения и верноподданнического волеизъявления, рожденного страхом перед «грядущим Хамом», положили под топор государственной идеологической машины голову российской интеллигенции — «Вехи» в одночасье разрушили зыбкий мир и не менее хрупкое чувство общей судьбы и беды, которое после поражения первой русской революции затеплилось было в интеллигентской среде. Пятеро из семи авторов сборника оказались впоследствии за границей: кроме умершего в 1920 г. Б. А. Кистяковского и оставшегося в России М. О. Гершензона, другие — Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, А. С. Изгоев (Ланде), С. Л. Франк — были высланы за пределы РСФСР в 1922 г. (П. Б. Струве, как член правительства Врангеля, эмигрировал по собственной инициативе). О том, что интеллигенты-большевики, пришедшие к власти, не забыли «веховскую» провокацию, говорят архивные документы, в которых рядом с фамилией, например, Изгоева, в качестве социально-политической характеристики значится: «старый веховец» [3]…
Традиционно высылку связывают с началом в 1921 г. проведения новой экономической политики, которая возродила частную инициативу и собственность, а также иллюзию возможного поворота к старым общественным принципам и ценностям.
Разразившийся в том же, 1921-м, году в Поволжье и на Украине голод своим масштабом и жестокостью ужаснул и видавшее виды советское руководство, и российскую общественность[4], и Запад. Перед лицом народной трагедии власть и интеллигенция сделали шаг навстречу друг другу — в июле 1921 г. был организован Всероссийский комитет помощи голодающим. Почему-то историки не слишком внимательно отнеслись к проблеме несостоявшегося сотрудничества этих двух групп в рамках Помгола[5]. Но, судя по всему, именно история Комитета помощи голодающим предопределила дальнейший ход интересующих нас событий.
О грядущем голоде стало известно уже в начале лета. 20 июня на 3-м Всероссийском продсовещании А. В. Халатов[6] в своем докладе «Об основах государственного снабжения» сообщил, что продналог
«собрать полностью вряд ли удастся. Работа по товарообмену тоже находится в очень тяжелых условиях, и, может быть, придется считаться с худшими возможностями. <…> Если говорить об урожае, то в ряде губерний мы уже имеем выяснившийся неурожай»[7].
Приблизительно в то же время возможные последствия неурожая обсуждали участники Всероссийского съезда деятелей по сельскохозяйственному опытному делу[8] и члены Московского общества сельского хозяйства[9]. Совместно ими было решено обратиться к правительству с предложением помощи от общественности. Но только спустя месяц, почти одновременно, были образованы две структуры: 18 июля — Комиссия ВЦИК помощи голодающим (кстати, именно она после ликвидации общественной организации наследует ее сокращенное название «Помгол») (председатель М. И. Калинин, зам. председателя Смидович, Рыков, Каменев), 21 июля — Всероссийский комитет помощи голодающим (20 июля состоялось заседание инициативной группы)[10].
Сразу же было понятно, что Комитет по своему составу является уникальным проектом — из 73 членов Комитета только 12 человек были представителями советских ведомств: наркоматов, ВЦИК, ВЦСПС; остальные же 61 — общественности:
«Настоящее наше собрание является по составу своему совершенно исключительным. Впервые за последние четыре года встречаются представители власти и общественные работники, чтобы по взаимному соглашению приступить к общественно-государственному делу, к борьбе с величайшим народным бедствием»[11].
Надо заметить, что все действия ВКПГ освещались в центральной печати — прежде всего, в «Известиях ВЦИК». Комитету были даны самые широкие полномочия, что подтверждалось декретом ВЦИК от 21.07.1921 г.[12] Тот же декрет говорил и об абсолютной аполитичности создаваемого Комитета — Помгол организовывался под эгидой Красного Креста.
