— Куда? — вскинулась Вика.
— К Овсову, — Пафнутьев по памяти набрал номер телефона, долго ждал, пока поднимут трубку. Наконец, в динамике раздался заспанный голос хирурга.
— Да... Слушаю.
— Разбудил? — спросил Пафнутьев.
— Паша? Ты? О, Боже... — Овсов, видимо, не совсем еще пришел в себя...Подожди, ни фига не понимаю... Полчаса назад заснул... Ночью двух простреленных привезли...
— Выжили?
— Один выжил, телохранитель... А хозяин его помер. Обычная картина — контрольный выстрел в голову. А у тебя что? Надеюсь, без выстрелов?
— Еду к тебе, Овес.
— Едь... Только не очень быстро, я еще немного подремлю.
— Буду через десять минут.
— Ну ты, Паша, даешь... Ладно, едь... Я за это время хоть воды в морду плесну.
— Во что плеснешь?
— В морду, Паша, в морду... От лица у меня давно уже ничего не осталось.
Все, отвали.
Пафнутьев подошел к окну — черная «Волга» стояла на своем обычном месте.
Стекло водителя было приспущено, и из машины поднимался еле заметный голубоватый дымок.
— Паша, что ты задумал? — спросила Вика.
— Пусть с этим существом разбираются знатоки матери и ребенка. Если она не просыпается целую ночь, значит, может вообще не проснуться. С ней что-то сделали, это не простой ребенок, это еще тот ребенок! И надо от нее избавиться, пока жива, а то потом на скамью подсудимых с тобой рядышком усядемся, как вампиры и детоубийцы. — Пафнутьев набрал номер дежурного милиции. — Алло! Шаланда на месте?
— Скоро будет.
— Были звонки по поводу пропавшей девочки?
— Не было. Были звонки по поводу пропавшего мальчика.
— Что за мальчик?
— А Бог его знает... Двенадцать лет, ученик, светлые волосы, джинсовые штаны, плащевая куртка...
— Все понял, — перебил Пафнутьев. — Придет Шаланда — передайте привет.
Скажите, что я всегда о нем помню. Именно эти слова — я постоянно помню о нем.
— Передам! — рассмеялся дежурный. — Ему, наверное, будет приятно.
— Поехали, — и Пафнутьев рванулся в прихожую. Вику с девочкой он пропустил вперед и, пока она спускалась по лестнице, запер дверь на несколько замков — это стало нормой, стальные двери надо было запирать на засовы, чтобы никакой взрыв не выворотил их вместе с рамой. — К Овсову! — бросил он водителю, падая на сиденье рядом с ним.
— И до этого дошло, — рассудительно заметил водитель.
— Дошло, — кивнул Пафнутьев.
— Набираем обороты?
— Набираем, Володя, набираем.
— А то, я смотрю, вы уже с пушкой не расстаетесь... Скоро стрельба?
— Предупрежу тебя заранее.
— Есть один человек... Гранатомет предлагает...
— Надежный человек?
— Вполне.
— Бери, не раздумывая.
— Я не шучу, — водитель искоса взглянул на Пафнутьева.
— Мне тоже, Володя, не до шуток.
— Быстрей, пожалуйста, — сказала Вика, дождавшись паузы в разговоре.Ребенок, мне кажется, стал синеть...
— Поздно прибавлять скорость, — сказал водитель.
— Почему? — вскинулась Вика.
— Уже приехали.
Овсов ждал их, лежа на кушетке. Лицо его было заспанным, седые волосы всклокочены, халат распахнут. Пафнутьев не видел его несколько месяцев и теперь всматривался в лицо хирурга, пытаясь найти следы прошедшего времени, — Сдаю, Паша, сдаю, — сказал Овсов, взглянув на Пафнутьева. — Особенно по утрам.
— Хороша была ночка?
— Слава Богу, что кончилась, — вздохнул Овсов. — Что у вас?
— Ребенок, — Вика положила сверток на стол и развернула. Девочка продолжала спать, но губы у нее действительно приобрели фиолетовый оттенок.
— Как идет время, — протянул Овсов, потирая лицо руками, — как идет время, Паша! Вот ты уже с дочкой...
— Вчера купил, — быстро вставил Пафнутьев, не дожидаясь следующих вопросов. — Возле универмага. Три бутылки водки просил мужик.
— И ты отдал три бутылки водки? — ужаснулся Овсов.
— Конечно, нет, — успокоил его Пафнутьев. — Пообещал, но не отдал.
Злоупотребил служебным положением. Мужика сдал в милицию, а дите забрал себе.
— Тогда ладно... А то ведь цена-то завышенная... Мне такого же младенца отдавали всего за две бутылки водки, и то я отказался. Дороговато.
— Давно это было?
— С полгода назад. Видишь ли, Паша; такие предложения не редкость, время от времени они поступают.
— От кого?
— От разных людей, так или иначе связанных с роддомом. Человек у меня есть свой в роддоме, так что, если желаешь, только скажи. Мальчика подберем, девочку... Можно рыженьких, темненьких, белесых... Даже вес можешь заказать...
Желаю, дескать, приобрести рыженького мальчонку не менее пяти килограммов весом.
— И раздобудут?
— На дом доставят! — заверил Овсов. — А с этой хиленькой что случилось?
— Она за всю ночь ни разу не проснулась, — сказала Вика. — И вечером спала.
И сейчас не просыпается. С ней что-то случилось, Степа!
Овсов подошел к девочке, попробовал пальцами живот, приподнял веко, разжал сжатый кулачок, всмотрелся в ладонь...
— А это видели? — спросил он, показывая ладошку Вике. — Младенец номер тринадцать.
И в самом деле, на ладошке явственно просматривались цифры, наведенные каким-то едким фломастером, таким обычно помечают посылки, отправляя их за три моря.
— Я боялась разбудить... — оправдываясь, произнесла Вика и виновато посмотрела на Пафнутьева.
— Меченый ребеночек, — пробормотал Овсов и решительно направился к выходу.
Выглянув в коридор, он крикнул чуть ли не на все этажи больницы:
— Вера! Давай сюда!
Когда через минуту вошла сестра, Овсов не дал ей произнести ни слова.
— Срочно! В реанимацию! Анализы! Похоже, в дите вогнали какую-то заразу...
— Опять? — спросила Вера, молоденькая сестричка с круглыми глазами и вскинутыми бровями.
— Вера, ты не на митинге! Мы не выбираем президента, мы спасаем людей! От тебя не требуется слишком много слов! От тебя вообще никаких слов не требуется!
— Овсов был явно сбит с толку и раздражен единственным словечком, которое обронила сестричка.
