пытаясь спровоцировать Аннис на разговор о ее фантастическом мире.
Однако она молчала, очевидно, полностью сосредоточившись на управлении автомобилем. Я понимал ее. Для того чтобы удерживать власть над этим зверем, требуются, вероятно, громадные усилия. Через двадцать пять минут и две пинты моего пота мы остановились около дома, вышли из машины и пошли по дорожке, ведущей к крыльцу и гаражу.
— Если ты боишься машин, то зачем тебе под домом гараж?
— Во-первых, потому что теперь так строят, а во-вторых, это великолепный винный погреб.
Я открыл дверь и пригласил свою гостью войти. Она с удивлением осмотрелась. Некоторые подлинники из моей коллекции картин ее поразили.
— Ты живешь очень хорошо для помеси книготорговца с частным детективом.
— Ты забыла про оккультные науки. Вот где большие деньги.
Ее губы скривились, и, если бы она не была леди, я уверен, разразилась бы бранью: «Оккультист! Какая чепуха! Что ты знаешь об оккультных науках?» Однако вслух она сказала только последнюю фразу.
— Почти все, что есть… от Абаддона до Злокубинки, — вежливо ответствовал я, начав теперь, когда мои муки с автомобилем кончились, чувствовать себя старым Дюффусом.
Она моргнула.
— Я никогда не слышала имени Абаддона и Зло… Как ты сказал?
— Абаддон известен как Ангел-разрушитель и является главой демонов семнадцатой иерархии.[22] Злокубинка — это порочная славянская ведьма.
— Видишь ли, простое знание имен вроде этих не делает тебя экспертом в области оккультных наук. Какие заклинания ты знаешь?
— Я знаю великое заклинание, позволяющее превратить женщину в большую кошку, но сейчас я, к сожалению, позабыл некоторые струи.
— Неужели тебе для этого нужно заклинание? Я могла это делать с пяти лет простым усилием воли.
«Она же совершенный ребенок, — подумал я. — Изменение формы — это такая же ее фантазия, как и Лохлэнн. Несомненно, она то же самое, что и маленькая рыжеволосая танцовщица, которая думала, что она волчица. Она заманила меня в пустынное место пляжа, и мне стоило немалого труда вырваться. Следы ее зубов до сих пор видны на моем правом бедре».
Я повел Аннис в библиотеку, где намеревался угостить ликером и поговорить о воображаемом мире. Она осмотрела книги, и глаза ее широко раскрылись, когда она заметила меч, висящий на крючке.
— Черт возьми! Что это?
— Это мой меч! — гордо сказал я. — Он со мной с семнадцати лет. Я нашел его в развалинах старой крепости. Думаю, это меч моего предка, короля Дюффуса, и он ждал много веков, пока я найду его.
— Но это же невозможное оружие! С ним никто не справится. Ведь в нем пять футов длины и весит он больше, чем человек может поднять!
— Это двуручный меч, и носится он через плечо, а не на поясе.
— Я видела двуручные мечи, их у нас много, но этот выглядит очень нелепо.
Я вынул меч из ножен, обнажив его длинное сверкающее лезвие.
— Это настоящий шотландский клинок. В настоящее время сохранилась всего дюжина из них, а мой самый лучший.
Она все качала головой. Тогда я поднял обоюдоострое лезвие за украшенную золотом рукоять и начал легко крутить его над головой.
— Не могу этому поверить! — воскликнула она, когда я случайно обезглавил торшер и разрубил металлическую ножку стола. — Ты так же силен, как сам Ллир!
Я опустил меч и, гордый тем, что она похвалила мои мускулы, улыбнулся.
— Победитель Олимпиады в метании диска может сделать то же самое, если будет тренироваться с семнадцати лет.
— Я поражена! Ты стал бы великим воином, с которым бы все считались, если бы не был трусом.
— Я трус только по отношению к этим свирепым механическим монстрам.
Живи я на какой-нибудь чудесной планете, где следовало сражаться с великанами и драконами и где я носил бы свой меч, перекинутый через плечо, я был бы великим героем!
Она внимательно посмотрела на меня.
— Зачем ты хранишь его? Здесь, на Голливудском бульваре, тебе никогда не удастся им воспользоваться.
— Да, не удастся. Но однажды в с его помощью разогнал банду хиппи.
Они бросали какие-то капсулы, но шлем и кольчуга защитили меня.
— У тебя есть шлем и кольчуга?
— Конечно, — ответил я, вешая меч на место и открывая шкаф, из которого вытащил сверкающую кольчугу и показал ей. — Мне ее сделала одна фирма, работающая на космос. Она выполнена из крепчайших сплавов.
— Очень интересно! Но, если не считать случая с хиппи, она здесь бесполезна. Зачем она тебе?
Я ухмыльнулся, чтобы скрыть замешательство.
— Вдруг что-нибудь случится.
— Это маловероятно.
— Конечно. Сказать по правде, я родился не в свое время. Я не для этого мира и принадлежу веку мечей и колдовства. — Помолчав, я продолжал:
— Я хорошо помню, что писал Эндрю Лэнг[23] о Шотландии после того, как оттуда ушли римские легионы: «Ночь опускалась за летящими орлами, скрывая разоренные провинции и опустошенные города. Это был век топора, век копья, век волка, век войны, смешения рас, сумеречный век». Вот тот мир, в котором я был бы дома.
— Другими словами, ты принадлежишь Лохлэнну.
— Да. Ужасно жаль, что нет такой страны.
В ее глазах появился арктический холод.
— Ты все еще продолжаешь сомневаться в моих словах? Я принцесса, а ты, нищий раб, смеешь сомневаться?
— Я не нищий раб, мадам. Я нищий свободнорожденный американец!
— Но ты сомневаешься в моих словах?
— Ты не представила никаких доказательств.
— О чем ты говоришь?
— Ты до сих пор не объяснила мне, что все это значит. Ты не рассказала мне, где расположен Лохлэнн и почему лорд Сион уверен, что Морган — его королева, а ты настаиваешь, что королева — ты.
— Если бы я все это тебе объяснила, ты бы все равно не поверил, потому что правда находится далеко за пределами твоего жалкого воображения.
Я повернулся к бару, чтобы приготовить коктейли.
— А почему бы тебе не попробовать? Увидишь, какое богатое у меня воображение.
— Хорошо… Если бы ты знал правду о Морган, то понял бы, почему она никогда не попадет в Лохлэнн и не взойдет на трон, — начала она. — И ты…
— Ее голос вдруг умолк. Она опять погрузилась в беседу с кем-то невидимым, нашептывающим ей нечто на ухо. Но на этот раз эффект был чрезвычайно сильным. Ее глаза сделались пустыми, а губы двигались, но никаких слов с них не срывалось. Я подошел к ней и помахал рукой перед глазами. Никакой реакции…
— Эй, выпивка готова! Прошу к столу.
Ответа не было. Ее темная головка склонилась на одну сторону, чтобы повнимательней слушать, губы все еще шевелились, а глаза были невидящими.
Мне подумалось, неужели она часто бывает в таком состоянии? Наверное, это связано с ее иллюзиями относительно королевы ведьм. Ей бы дать нюхательной соли, но, к сожалению, у меня соли нет.
