Он поймал ее за руки и отвел их. Она была так сильна, что от усилия на его руках вздыбились бугры мускулов. Она билась в молчаливой ярости, потом вдруг замерла и глубоко вздохнула. Губы ее раскрылись, и Карс ощутил поцелуй.
В этом поцелуе не было ни любви, ни нежности. Он был выражением мужского презрения, грубости и ненависти. Это продолжалось одно мгновение, а потом своими острыми зубами она укусила его за губу, и рот наполнился кровью, а она засмеялась.
— Ты, грязный варвар, — прошептала она. — Теперь тебе носить на себе мое клеймо.
Он выпрямился, глядя на нее. Потом он схватил ее за плечо и с грохотом сдернул со стула.
— Давай, давай, — сказала она. — Если тебе это нравится.
Ему захотелось раздавить ее своими руками. Ему захотелось…
Он оттолкнул ее от себя, вышел и с тех пор не подходил к этой двери.
Теперь, поглаживая свежий шрам на губе, он наблюдал за тем, как она идет с Богхазом по палубе. Она держалась очень прямо в своей украшенной драгоценностями тунике, но вокруг ее рта грубо обрисовались морщины, а глаза, несмотря на искрящийся в них горделивый огонек, были мрачными.
Он не пошел за ней. Она шла одна, со своим охранником, и Карс краем глаза посматривал на нее. Легко было догадаться, что у нее на уме. Она думала о том, что значило пленницей стоять на палубе собственного корабля.
Она думала о том, что берег, маячивший вдали — последнее ее пристанище.
Она думала о том, что должна умереть.
Впередсмотрящий крикнул:
— Кхондор!
Вначале Карс увидел лишь огромную отвесную скалу, которая высилась над волнами прибоя, короткий тупой мыс между двумя фиордами. Потом, над этим кажущимся бесплодным и пустынным местом поднялись люди неба и полетели, рассекая воздух взмахами крыльев. Появились и пловцы, подобно маленьким кометам оставляя в воде огненный след. А из глубины фиорда возникли корабли, меньше чем галера, но быстрые как осы.
Путешествие было окончено. Черная галера, с криками и веселыми возгласами была препровождена в Кхондор.
Карс понял, что имел в виду Джахарт. Природа создала из скал неприступную крепость, окружив ее непроходимыми горами с суши, защитив гладкими утесами с моря, и оставив лишь один узкий проход — извилистый фиорд с северной стороны. А он находился под защитой баллист, которые могут сделать фиорд смертельной ловушкой для вошедшего в него корабля.
Извилистый канал в своем конце расширялся в гавань, напасть на которую не могли даже ветры. Корабли кхондов, рыбачьи лодки и скопления чужеземных судов наполняли гавань, и черная галера сверкала среди них, как королева.
Набережные и головокружительные пролеты лестниц, ведущих к вершине горы, соединяли верхние уровни с галереями-туннелями и были заполнены людьми Кхондора и других кланов, что нашли здесь убежище.
Карсу понравился их здоровый и смелый вид. Скалы и горные пики эхом отвечали их веселым голосам.
Пользуясь общим шумом, Богхаз в сотый раз посоветовал Карсу:
— Поручи мне заключить с ними сделку в обмен на тайну! Я могу заполучить для нас по королевству, даже больше, если захочешь!
И в сотый раз Карс ответил:
— Я не говорил, что обладаю тайной. А если и да, то она моя.
Распаленный Богхаз выругался и обратился к богам, спрашивая, что он сделал такого, что с ним обходятся так безжалостно.
Иваин один раз взглянула на землянина и отвела глаза.
Сверкающие пловцы, люди неба со сложенными крыльями — в первый раз Карс увидел их женщин, таких не правдоподобно прекрасных, что на них было больно смотреть — высокие красивые кхонды и прочий народ, калейдоскоп цветов и сверкание стали. Галера пришвартовалась.
Карс и его команда сошли на берег. Иваин, гордо выпрямившись, шла рядом с ним. Она несла свои кандалы так, словно это были золотые украшения, которые она сама для себя выбрала.
На набережной застыла в ожидании группа людей. Группа свирепого вида мужчин, которые выглядели так, будто в их венах вместо крови текла морская вода, вероятно, ветераны многих битв. У некоторых из них были насупленные темные лица, — У некоторых — веселые. У одного щека и руки были изрезаны страшными шрамами.
Среди них стоял высокий кхонд в воинских доспехах, с волосами цвета сверкающей меди. Рядом с ним стояла девушка в голубой тунике.
Ее прямые белокурые волосы были отброшены на спину и поддерживались золотым ободком. На открытой груди мерцала таинственно-темным светом черная жемчужина. Левая рука ее покоилась на плече Шаллах.
Подобно остальным, основное внимание девушки было обращено на Иваин.
С некоторой горечью он обнаружил, что вся эта толпа собралась не столько для того, чтобы посмотреть на незнакомого варвара, сколько для того, чтобы увидеть в кандалах дочь Гораха Сарка.
Рыжеволосый кхонд помнил о своих обязанностях. С выражающим миролюбие жестом он сказал:
— Я Рольд из Кхондора. Мы, морские короли, рады тебя принять.
Карс ответил, хотя и видел, что человек почти забыл о нем, охваченный дикой радостью при виде плененного врага.
Им много что было сказать друг другу — Иваин и морским королям.
Карс снова посмотрел на девушку. Он слышал как Джахарт пылко приветствовал ее и знал теперь, что это Эмер, сестра Рольда.
Ему еще никогда не приходилось видеть существа, подобно ей. В ней было нечто от феи, от эльфа, хотя она и жила в человеческом мире.
Глаза ее были серыми и печальными, но рот нежным и созданным для смеха. Тело ее хранило черты той же грации, которую он заметил в халфлингах, и в то же время это было очень человеческое прелестное тело.
Она тоже обладала гордостью, равной гордости Иваин, но они были такими разными; Иваин вся состояла из блеска, огня и страсти — роза с кроваво-красными лепестками. Карс понимал ее. Он мог играть в ее же игру и победить ее.
Но он знал, что никогда не поймет Эмер. Она была частью того, что давно уже осталось за пределами его жизни. Она была потерянной музыкой и забытыми мечтами, жалостью и нежностью, тем миром, в котором он жил когда-то в детстве, но с тех пор никогда.
Внезапно она перевела взгляд и увидела его. Глаза их встретились, взгляды скрестились в ожидании. Он увидел, как последняя тень краски сбежала с ее лица и оно сделалось подобным снежной маске. Он услышал ее слова:
— Кто ты?
— Госпожа Эмер, я — Карс, варвар.
Он увидел, как ее пальцы зарылись в мех Шаллах, а потом почувствовал на себе взгляд последней. Голос Эмер, едва различимый, ответил ему:
— У тебя нет имени. Ты тот, кем считает тебя Шаллах — чужой.
Что-то в тоне, которым она произнесла последнее слово, заставило его ощутить едва уловимую угрозу. И слова ее были так близки к правде.
Он почувствовал внезапно, что эта девушка обладает той же сверхчувствительной силой, что и халфлинги, но в ее человеческом сознании она получила еще большее развитие.
И все же он заставил себя рассмеяться.
— У вас в Кхондоре теперь, должно быть, бывает много чужих. — Он посмотрел на Пловца. — Шаллах мне не доверяет, не знаю уж почему. Говорила ли она тебе еще и о том, что я повсюду ношу с собой темную тень?
