гробница и знает оружие, которое там находится.
Она подошла ближе к Карсу, посмотрела на него, стоящего при свете факелов со шпагой в руке. Теперь она обращалась прямо к нему:
— Почему бы не знать об этом тебе, кто так долго просидел там в темноте? Почему бы не знать об этом тебе, кто собственными руками создал эту дьявольскую силу?
Была ли жара и вино причиной того, что каменные стены закружились и холод их ударил ему в грудь. Он попытался заговорить, но слов не получилось — лишь хриплый непонятный звук. Голос Эмер возвысился, безжалостный, уверенный.
— Почему бы не знать об этом тебе — тебе, Проклятому, Рианону!
Каменные стены вернули слово и повторяли его до тех пор, пока зал не наполнился призрачным именем — Рианон! Карсу показалось, что корабли шевельнулись при этом звуке и затрепетали знамена. А девушка стояла неподвижно, ожидая его слов, но во рту у него было сухо и пусто.
Все они смотрели на него, и Иваин, и морские короли — и эта пугающая тишина поглотила собой все, и выпитое вино, и забытое празднество.
Словно он был павшим Люцифером, коронованным всей злобой мира.
Потом Иваин рассмеялась, и в ее смехе слышалась нотка торжества.
— Так вот почему! Теперь я понимаю, почему ты выкрикнул имя Проклятого там, в каюте, когда восстал против власти Кару-Дху, сопротивляться которой не может ни один человек, и убил Ссана.
Голос ее звенел насмешкой.
— Приветствую тебя, господин Рианон!
Он вновь обрел способность говорить.
— Ты лжешь, мегера! Ты тешишь этим свою гордость. Ни один человек не может одолеть Иваин Сарк, но бог — другое дело.
Он закричал на всех них:
— Вы что — дураки или дети, что слушаете это безумие? Ты, Джахарт, ты ведь сидел рядом со мной у весла. Разве не текла моя кровь под ударами бича, как у обыкновенного раба?
Джахарт задумчиво сказал:
— В первую ночь на галере я слышал, как ты выкрикнул имя Рианона.
Карс выругался. Он повернулся к морским королям.
— Вы же воины, а не девки-служанки. Пошевелите мозгами. Разве я похож на разгуливающего мертвеца?
Уголком глаза он увидел, что Богхаз идет к помосту, а там и здесь полупьяные воины с галеры вытаскивают шпаги, вскакивают и устремляются за ним.
Рольд положил руки на плечи Эмер и строго сказал:
— Что заставило тебя сказать это, сестра?
— Я говорю не о теле, — сказала Эмер, — а только о духе. Дух могущественного Проклятого может жить и жить. Он продолжал жить и теперь каким-то образом вошел в этого варвара и спрятался в клетках мозга.
Она вновь повернулась к Карсу.
— Ты и сам чужой и странный, и за одно это я стала бы бояться тебя, ибо не понимаю тебя. Но за одно это я не стала бы желать тебе смерти. Но я говорю, что Рианон смотрит сквозь твои глаза и говорит твоим языком, и в твоих руках его шпага и скипетр. И из-за этого я требую твоей смерти.
Карс хрипло сказал:
— И вы хотите слушать это безумное дитя?
Но он видел облако глубокого сомнения на их лицах. Суеверные дураки!
В этом настоящая опасность.
Карс оглядел своих людей, соображая, есть ли у него шансы на победу, если дело дойдет до драки. Про себя он выругал желтоволосую девку, произносившую эти невероятные, невозможные, безумные слова.
Да, безумные. И все же дрожащее пламя страха в его собственном сердце превратилось в один сильный жаркий луч.
— Если мною овладели, — рявкнул он, — разве я не узнал бы об этом первым?
«Разве не узнал бы?» — эхом отозвался этот вопрос в мозгу Карса. И он вернулся памятью к прошлому кошмару темной гробницы, где ему почудилось присутствие чего-то чужого и жаждущего, снам и полузабытым воспоминаниям, которые не были его собственными.
Нет, не правда. Это не могло быть правдой. Он не позволил бы существовать такой правде.
Богхаз поднялся на помост. Он бросил на Карса лишь один странный и острый взгляд, но когда он обратился к морским королям, речь его была искусной и дипломатичной.
— Нет сомнения в том, что мудрость госпожи Эмер не сравнима с моей, и я не собираюсь вести себя неуважительно по отношению к ней. Но этот варвар — мой друг, и говорю я о том, что знаю сам. Он тот, за кого себя выдает, не больше и не меньше.
При этих словах люди с галеры разразились угрожающими возгласами.
Богхаз продолжал:
— Подумайте, господа мои. Стал бы Рианон убивать Дхувианина и объявлять войну саркам? Стал бы он предлагать победу Кхондору?
— Нет! — сказал железнобородый. — О, боги, конечно не стал бы. Он стоял бы за отродье Змеи.
Эмер заговорила, привлекая их внимание.
— Господа мои, лгала ли я когда-нибудь вам? Давала вам неверные советы?
Они покачали головами, и Рольд сказал:
— Нет. Но сейчас одного твоего слова недостаточно.
— Хорошо, забудьте о моем слове. Есть способ доказать — Рианон он или нет. Пусть пройдет испытание перед Мудрыми.
Рольд, нахмурившись, подвергал себя за бороду. Потом он кивнул.
— Мудро сказано, — согласился он, и остальные присоединились к его словам.
— Айя… Пусть будет доказано.
Рольд посмотрел на Карса:
— Ты подчинишься?
— Нет, — сердито бросил Карс. — Не подчинюсь. К черту всю эту суеверную чушь! Если моего предложения показать вам гробницу недостаточно для того, чтобы вас убедить, что ж, действуйте сами, без меня.
Лицо Рольда напряглось.
— Ничего дурного с тобой не случится. Если ты не Рианон, то бояться тебе нечего. Еще раз спрашиваю: ты подчинишься?
— Нет.
Он начал отступать к столу, к своим людям, которые, по-волчьи ощерившись, уже приготовились к драке. Но Торн из Тарака схватил его за лодыжку, когда он проходил мимо него, и люди Кхондора налетели на людей с галеры и обезоружили их прежде, чем успела пролиться кровь.
Карс дрался с морскими королями, как дикое животное. Его припадок ярости длился до тех пор, пока железнобородый не ударил его, с сожалением, рогом для вина по голове.
Глава 12. ПРОКЛЯТЫЙ
Темнота отступала медленно. Вначале Карс воспринял звуки — шум струящейся поблизости воды, биение прибоя за каменной стеной. Если не считать этих звуков, мир был погружен в тишину.
Потом появился свет, неяркое мягкое свечение. Открыв глаза, он увидел высоко над собой хоровод звезд, а ниже — арковидную скалу, блестевшую кристаллами, которые светились мягким светом.
Он находился в пещере у моря, гроте, получающем свет от бассейна, наполненного молочным
