– А дату вы определяете исходя из номера журнала, который она держит в руке? – Интонация Маркиза была полувопросительной.
– Да, – герр Вольф кивнул, – этот номер «Плейбоя» вышел через неделю после автокатастрофы, в которой Моника якобы погибла.
– Для девушки, разбившейся в машине и кремированной через три дня, она выглядит очень неплохо, – резюмировал Маркиз.
Лола придвинула фотографию к себе, ревниво осмотрела девушку и презрительно бросила:
– Ничего особенного, обыкновенная тощая лахудра.
Леня снова склонился над снимком. Рядом с фотографией в белой раме был виден край окна и чье-то плечо, с другой стороны – часть другой фотографии и спина зрителя, остановившегося в полуобороте и с кем-то беседующего.
– Вам удалось узнать, что за помещение изображено на снимке? – спросил Маркиз своего собеседника.
– Нет еще, – герр Вольф откинулся на спинку стула, – с этого вы и начнете вашу работу в Петербурге.
– А вы уверены, что этот зал – в Петербурге?
– Не вполне уверены, но это кажется мне наиболее вероятным. Моника улетела со своим будущим мужем именно в Петербург, там был зарегистрирован их брак, там произошла автокатастрофа, в которой она якобы погибла… Во всяком случае, мне кажется наиболее целесообразным именно оттуда начать ваши поиски.
– Так! – Маркиз в упор посмотрел на немца. – Вот мы и пришли к самому интересному. Почему мы?
– Что вы имеете в виду?
– Именно то, что сказал, – Маркиз поднял голову и в упор поглядел на Вольфа, – за каким чертом, господин Вольф, вам понадобился именно я и моя партнерша? Почему вам нужно привлечь к этому делу именно нас, а для этого провести такую трудоемкую операцию с подставой? Почему бы вам просто не отправить своего представителя, чтобы он совершенно официально обратился там, в России, в соответствующие органы и потребовал официального расследования?
– Ну, во-первых, вряд ли присланная герру Тизенхаузену фотография явится для компетентных органов достаточным основанием для того, чтобы возбудить расследование.
– Это точно, – побормотала Лола, разглядывая снимок.
– Во-вторых, вы, я думаю, не станете спорить, что дело это имеет несомненный криминальный уклон. И привлекать к нему внимание русской милиции, возможно, нецелесообразно. Пронюхают журналисты, а господин Тизенхаузен вовсе не желает, чтобы вся эта история стала достоянием гласности…
– Господин Тизенхаузен беспокоится, не влипла ли его доченька в какую-нибудь сомнительную историю… – язвительно проговорила Лола.
Герр Вольф оглянулся, но никак не прокомментировал ее замечание.
– Расследование должно быть неофициальным и сугубо конфиденциальным, – продолжал он, – о ваших способностях, господин Марков, я наслышан. Я считаю, что вы – самый подходящий человек для этого дела… но, насколько мне известно, у вас в России были некоторые неприятности с влиятельными людьми…
«Интересно, откуда он все знает про нас с Лолкой? – думал Маркиз. – Кто он вообще такой? И самое главное – кто его навел на меня? Кого он имеет в виду под влиятельными людьми? Неужели он знает подробно всю историю про статуэтку ассирийской богини и то, какую роль в этой истории играл Зарудный?»
– Вряд ли вы согласились бы просто так поехать в Россию, пришлось вас немного подстегнуть, – проговорил Вольф.
«Ничего себе, – подумал Маркиз, – это он называет подстегнуть!»
– Вы удовлетворены моими объяснениями? – спросил Вольф с некоторым недовольством в голосе.
– Не совсем, – ответил Маркиз, – потому что в вашу концепцию никоим образом не вписывается убийство Шульца – то есть это мне он представлялся Шульцем, на самом деле он Гельмут Ланг. Допустим, через него меня пытались подставить, он был очень убедителен, а я – неосторожен и поверил в его наводку насчет «Голубого Рубенса». Вы можете говорить что угодно, но я-то знаю, что не убивал господина Ланга. И повздорить мы с ним из-за картины не могли, потому что картины не было…
– В смерти Гельмута Ланга повинны вы! – заявил Вольф. – Если бы вы следовали предложенному плану, вас бы ожидали внизу и взяли с поличным в подвале. Доказательства налицо: вор забрался в особняк Тизенхаузенов, приличный тюремный срок был бы вам обеспечен.
«Но не десять лет за убийство», – подумал Маркиз.
– Вы же предпочли действовать по своему плану, это, кстати, лишний раз доказывает, что я в вас не ошибся. Пришлось и нам перестраиваться по ходу дела…
«Значит, они не подслушивают этот разговор, – сообразил Маркиз, – иначе Вольф не стал бы говорить так свободно. Либо же он ничего не боится. Во что же мы с Лолой влипли?»
– На сегодня достаточно, – заявил герр Вольф, – думаю, вам следует отдохнуть, дама очень устала.
Лола действительно демонстративно зевала.
– Я должен обдумать все, – сказал Маркиз.
– Выбора все равно у вас нет, этот номер будет охраняться. Не сомневаюсь, что если вы захотите, то сможете обмануть охрану, но имейте в виду: если завтра утром вас не окажется здесь, то полиция возьмется за вас всерьез. Пока что дело об убийстве Гельмута Ланга приостановлено, и от вас зависит, дадут ему ход или нет.
– Незачем напоминать еще раз, я вам верю, – отмахнулся Маркиз. – Я имел в виду, что должен обдумать все детали предстоящей операции. Завтра я задам вам много вопросов. А также мы должны обсудить кое- какие гарантии с вашей стороны.
– Ну-ну, – усмехнулся герр Вольф, поворачиваясь к двери, – там посмотрим…
Маркиз встал, чтобы запереть дверь за Вольфом. После бессонной, полной событиями ночи ему хотелось принять ванну и лечь в постель, хотя на дворе уже рассветало. Требовалось хорошенько обдумать сложившуюся ситуацию, но это лучше сделать на свежую голову, после допроса в полиции он плохо соображал.
Маркиз закрыл дверь, повернулся, и тут же ему в голову полетела керамическая пепельница.
– Ты что, с ума сошла? – Он еле успел увернуться, и пепельница разбилась о дверь. – Ты же убить меня могла!
– Тебя не убить, тебя четвертовать надо! А потом скормить кости бродячим собакам! А потом сжечь и прах развеять по ветру! – кровожадно заявила Лола, и, поскольку он ничего не ответил, она продолжала, набирая обороты: – Подумать только, он еще посмел отчитывать меня за операцию с Ван Хаасом! Он, видите ли, считает, что на аукцион лучше не соваться! Там меня, видите ли, мигом обвели бы вокруг пальца! А сам-то, козел! – Лола кричала теперь в полный голос.
Она кружила вокруг Маркиза, как пантера, но подходить боялась, зная, что в ближнем бою он сильнее. Можно, конечно, расцарапать ему физиономию, но этого лучше не делать – ни к чему портить лицо, это может помешать им в аэропорту. Поскольку Маркиз стоял, не отвечая, только внимательно следил, чтобы в голову ему не попало что-нибудь тяжелое, Лола продолжала тоном ниже:
– Все из-за тебя! Все мои неприятности из-за тебя! Такое замечательное могло бы выгореть дельце с Ван Хаасом! Так нет, тебе нужно было притащиться в самый неподходящий момент и все испортить! Венеция! Город моей мечты! Карнавал, музыка, богатые беспечные люди! Все веселятся, развлекаются, никто не думает о деньгах… тут-то и стричь их, как баранов! Но нет, нам нужно громкое дело! Воровать, так миллион, спать, так с самой королевой!
– Хватит ворчать, надоело, – спокойно сказал Маркиз.
– Я еще и не начинала! – огрызнулась Лола.
– Я спать хочу!
– Подождешь! – рассвирепела Лола. – Я вот, например, вообще спать не смогу, потому что ребенок отдан в чужие руки!
– Какой еще ребенок? – оторопел Маркиз.
