руки.
Ее утомили и дискуссия, и сама персона Волкова, но чем дольше Ксена о нем размышляла, тем противоречивей казались выводы, даже предварительные. Волков мог быть не агентом Сферы, а человеком, это она все еще допускала, но в таком случае количество опасных совпадений выходило за разумные пределы. Если же считать Волкова шпионом, то это был самый сильный противник, с каким ей доводилось бороться.
При иных обстоятельствах Ксена без колебаний отдала бы приказ на захват, но она подозревала, что Волков и сам знает далеко не все. По крайней мере, так это выглядело со стороны: абсолютно человеческое поведение — и поступки, словно безотчетные, но целиком укладывающиеся в логику действий профессионала. Шаги, быть может, единственно верные. Безукоризненная игра. Или... настоящее непонимание своей задачи.
Ксена склонялась к мысли, что одной корректировкой обмена веществ у Волкова не обошлось и что его сознание также претерпело вмешательство. Он был погружен в местную культуру максимально, гораздо полнее, чем участники Миссии. Где-то на глубинных уровнях сознания скрывалась его истинная сущность, но выявить ее силовыми средствами Ксена не надеялась. Резидент Сферы мнил себя человеком и, вероятно, воспринимал свою легенду как безусловную реальность. И при этом — координировал деятельность агентурной сети.
— «Зови их сюда, пусть присоединяются», — вновь повторила Ксена, поднимая руки к сушилке. — Зовите их, Волков, зовите.
Взяв со стола бутылку, Андрей вытряс из нее последние капли и с омерзением проглотил. После разговора с Канунниковым мысли рассеялись, и собрать их вместе не представлялось возможным. Враги, которые «Мы Вам не враги», как будто бы чего-то боялись — панически.
— Выжигают полпустыни одним залпом, но от страха дрищут перед партизаном... — Андрею удалось это пропеть на какой-то неуловимо знакомый мотив.
Он осмотрелся и, обнаружив терминал, постучал себя по лбу. Вернув на экран незаконченный сеанс, Андрей вырезал начало диалога и отсек все свои фразы. На экране остались только реплики от пользователя «Зайка».
— Зайка-Зайка, — вздохнул он. — Зачем ты так быстро ушла? Могли бы еще потрепаться. Пять лет не виделись... Так, и что у нас тут? Немного, немного...
В окне висел короткий столбец.
ЗАЙКА, а как всегда:) ничиво:)
ЗАЙКА, да я такая:) боишься отмороженных?:)
ЗАЙКА, вообще да:)
ЗАЙКА. ОК
ЗАЙКА, конечно:)
ЗАЙКА, а?
ЗАЙКА, трабл! родаки вернулись, котик чао...
Тыкая пальцем в монитор, Андрей отметил начальные буквы:
— А... Д... В... О... К... А...Т... — Он провел по лицу ладонью. — И это все? Все, что ты хотела мне сказать, Зайка?
Адвокат у него в жизни был только один — первый и последний.
Мейстер за пять лет ничуть не изменился: жидкие, но идеально уложенные волосы, младенческая свежесть кожи и щеточка светлых усов. Невысокий, вальяжный, с проницательным взглядом. Андрею подумалось, что адвокат, не исключено, тоже упражняется перед зеркалом.
— Иван Адольфович? — спросил он ради приличия, да и просто чтобы не молчать. — Вы позволите?
Мейстер жил в престижном районе Крылатское-Северное, в квартире с нерационально большим количеством комнат: из холла было видно четыре дверных проема, не считая лесенки на второй уровень.
— Дома я не принимаю, — царственно произнес адвокат.
— Не надо меня принимать, я не лекарство. Со мной нужно поговорить. — Андрей заметил снисходительное удивление и добавил: — Ответить на пару вопросов.
— Я уже сказал. Обращайтесь в офис, мой секретарь запишет...
Что именно должен был записать секретарь, Иван Адольфович пояснить не успел. Его щека поймала тупой нос ботинка, и адвокат, не вынимая рук из карманов халата, оказался в дальнем углу, между креслом и напольной вазой.
— Денег у меня нет! — выпалил он, прикрываясь ладонью, хотя теперь их разделяло метров пять наборного паркета.
— Могу одолжить. — Андрей увидел работающий монитор и прислушался.
Выступал Президент. За спиной у него маячил крейсер «Адмирал Мельник», снятый с высоты птичьего полета. Виктор Ф. Кастель, по обыкновению, бубнил, как пономарь, и Андрей разобрал лишь отдельные фразы: «акт милосердия», «представители Миссии», «торжество гуманизма». Президента на мгновение сменил зэк в полосатой шапочке. Андрей отметил, что в «Каменном Чертоге» таких не выдавали. Затем показали перекличку в колонии, самолет, спускающегося по трапу мужчину того же, но уже без шапки, и трех женщин с цветами, плачущих от счастья. Мать, жена, дочь — угадал Андрей. Правильный набор. Все ждали, и все дождались. Почти как в жизни.
— Что вам угодно? — прокряхтел Мейстер, поднимаясь. — Кто вас послал?
— Смотря куда. Если в лагерь, то плохая работа адвоката.
Иван Адольфович почесался, чем окончательно разрушил образ надменного интеллектуала.
— Я вас не помню, — сказал он. — Я много дел проиграл.
Андрей со значением оглядел дорогую мебель.
— Некоторые дела я выигрывал, — отозвался Мейстер.
— Хорошо, что не все. А то куда бы вы девали деньги?
— В доме наличных нет! — воскликнул адвокат. — И на счету тоже, — неуверенно добавил он. — В этом году я погасил остаток кредита за квартиру и еще...
— А я в этом году впервые мог подать прошение о помиловании, — перебил Андрей.
— Н-да? Ну тогда я вас поздравляю!
— С чем?
— Прошение удовлетворили? Вы же на свободе.
— Нет. — Андрей прошелся по комнате и встал под какой-то репродукцией: красные брызги на зеленом фоне. — Это нельзя назвать свободой.
— А-а!.. — Мейстер напряженно улыбнулся. — А то я сначала решил, что вы... кхе-кхе...
— Сбежал? С Шиашира убежать нельзя. Оттуда нельзя даже уплыть: вода холодная.
— Вы отбывали наказание на Шиашире? Миссия амнистировала несколько человек, но из «Каменного Чертога», кажется, никого не выпустили. — Иван Адольфович оглянулся, словно призывая в свидетели самого Президента, однако выступление Кастеля уже завершилось, и на экране появились таблетки от запора.
— Само собой, — сказал Андрей. — Спецлаг построен для конченых подонков, там прощать некого.
— Так вы, значит, пошутили?
— Да, сегодня день юмора,
Мейстер с сомнением пощупал опухающее лицо.
— Паром «Данциг», — резко произнес Андрей.
— А?.. Ах, да. Пять лет назад, точно. И вы... Это он вас просил? Как его... забыл фамилию, вот же черт...
— Не важно. Звали его Андреем.
— Может быть, может быть. И чего он хочет?
— Хотел. Тщательного расследования и компетентной защиты. А получил исключительную меру.
— Там никак нельзя было... — Мейстер изогнул губы скорбным полумесяцем. — Никак! Никаких вариантов. Это я помню. Уйма доказательств! Я сперва подумал: вот он, мой шанс. Смогу отстоять клиента
