ней, а через мгновение вспомнив, лишь тихо, сам для себя, хмыкнул. Если воздействие Миссии пробуждало нечеловеческое даже в людях, то уж ему-то, нечеловеку в пятидесятом поколении, и говорить было не о чем. Он вновь чувствовал себя взведенным курком — несложным механизмом, созданным со строго определенной целью. Аналогия с пороховым пистолетом была нарочито земной, но других аналогий ему в голову прийти не могло. Те, кто готовил Андрея к этой операции, позаботились о том, чтобы вырвать у него из памяти все лишнее. Правда, в последнее время он начал подозревать, что вместе с лишним ему отсекли и необходимое.
Солнце катилось к западу, но продолжало слепить. Шторки на окнах лимузина были сняты, а затемнение стекол оказалось недостаточным. Ксена щурилась, водитель виновато поглядывал в зеркало.
— Если позволите, — наконец решился он, — у меня... вот. — Он протянул назад хромированный пенал. — Новые, их никто не носил, даже не мерил. Юни-секс, они вам должны подойти.
— Что? — Ксена сощурилась еще сильней. Шофер смутился. Потом испугался. Наблюдать эти метаморфозы было и удивительно, и жалко.
— Очки, — пояснил он. — Солнцезащитные. Мне показалось, вам мешает свет. Простите.
Водитель в черной форме с золотым аксельбантом был молод и, вероятно, обаятелен. Он выходил из машины на несколько секунд, только чтобы открыть перед Ксеной дверь, но и за это время успел удостоиться множества заинтересованных взглядов, Полицейские пытались оцепить подъезд, но Ксена запретила: ей хотелось, чтобы люди шли по тротуару, как обычно. Стив попробовал ей возразить — не в надежде на результат, а лишь по долгу службы. Получив предсказуемый ответ, он молча занял место в черном лимузине. Белым, поданным чуть раньше, управлял мужчина лет сорока. Он был спокоен и обходителен, однако на его лице читалась какая-то потаенная решимость. Выяснять, на что именно он отважился — на серьезный разговор с женой или на крушение автомобиля, Ксена и Стив не стали. Машина отправилась обратно в гараж, а вместо нее вызвали другую. Второй шофер нервничал, и это было гораздо лучше.
— Не нужно извиняться, — ответила Ксена, принимая футляр.
Водитель снова взглянул в зеркало, и она, к своему Удивлению, не поняла этого взгляда. Возможно, он просто хотел услышать, как она говорит по-русски.
Ксена достала очки и, надев их, повернулась к Стиву:
— Вам нравится?
— Что именно? — не понял тот.
— Все в порядке, — ответила она после паузы и посмотревшись в тонированное окно, поправила волосы.
Сегодня водолазка на ней была не черная, а темно-синяя. Ксена долго перебирала вакуумные брикетики с одеждой, пока не нашла тот, который хоть чем-то отличался бы от остальных. Как он попал в багаж, она не знала, но была уверена, что это не случайность. Влияние новой среды предсказывали еще на Колыбели, но как оно проявится, угадать было невозможно. И если цель наблюдателей заключалась в том, чтобы полностью ассимилироваться и раствориться среди людей, то у членов Миссии задача была другая.
— Здесь даже вечером слишком резко, — заметил Стив.
Ксена не сразу сообразила, что он тоже думает о солнце.
— Я неоднократно рекомендовал вам подняться на орбиту, — продолжал офицер. — На корабле меньше пространства, но там все устроено для нас.
— Да уж, яркость освещения там регулируется, — невпопад произнесла Ксена.
Стив рассмотрел табло под рукой, и из передней спинки выползла звукоизолирующая панель.
— Если вам нужно контролировать информационное поле, то наши средства связи это позволяют, — добавил он.
— Не только поле. Атмосфера, Стив.
— Атмосфера? — озадачился он.
Ксена указала за окно: на площадке перед торговым центром выстраивались неровные шеренги. Люди безобразно улыбались и махали кто чем. Оповещения о проезде машины не было, значит, они собрались спонтанно. И — по собственной воле. Несколько секунд Ксена старалась вспомнить, чего этим людям не хватает. Потом догадалась: флажков. Если бы у Колыбели был государственный флаг, его следовало бы предложить к распространению. Прямоугольник, раскрашенный в какие-нибудь внятные цвета, мог бы существенно очеловечить Миссию в глазах аборигенов.
— Я должна не только видеть это, но и понимать, что это означает, — сказала она, глядя на улицу. — Нет, даже не понимать. Чувствовать, Стив. Улавливать настроение.
— Для этого вам придется стать такой, как они, потому что...
— Посмотрите на их лица, — перебила Ксена.
— Приблизительная оценка: сорок процентов радости, пятьдесят процентов любопытства, — ответил офицер. — От пяти до семи процентов — страх.
— И еще около трех процентов...
— Погрешность.
— Это не погрешность, это и есть разница. То самое, от чего мы избавились за полторы тысячи лет. Или потеряли.
Стив медленно отвернулся от окна и уставился на Ксену. В ответ она накрыла его руку ладонью и приподняла утолки губ:
— О моем психическом здоровье не беспокойтесь. Лучше доложите, как идет выдача медикаментов.
— Все препараты, производство которых может быть освоено земной фармакологией, уже переданы. Шесть наименований. Мы рассчитывали на большее.
— Шесть неизлечимых недугов, — отрешенно кивнула Ксена. — Мы готовы избавить их еще от десятка, но без технологического прорыва это невозможно.
— Их нельзя винить в отсталости. Они отстают по определению.
— Разве я их виню? Я не виню, я сожалею.
Стив убрал руку с сиденья и потер ее, словно проверил, не потрескалась ли кожа.
— Если для вас это принципиально, — пробормотал он, — мы можем передать им и другие медикаменты. Вместе с технологиями. Новые знания, даже преждевременные, ничего не изменят.
— Это очень странное заявление, Стив.
— До старта на Викторию осталось немного. Ни один из наших препаратов на корабли не попадет: не настолько нам доверяют. А технологический прорыв и сопутствующие... нет, я бы сказал — вероятные катаклизмы начнутся, когда колонисты будут уже в пути.
— Вот об этом и речь. Не исключены катаклизмы.
— Но только после старта, — недоуменно повторил Стив.
— Послушайте, офицер. — Ксена вздохнула и снова отвернулась к окну. — Вам действительно безразлично, что кто-то из этих людей может быть вашим предком?
— Более чем безразлично. К тому же все наши предки входят в состав экспедиции. И еще одно: земные колонисты дали жизнь не только Колыбели, но и Сфере.
— Упрек не по адресу, — возразила она. — Это мы разделились на два враждующих мира.
— Нет, не мы. Когда потомки колонистов начинали территориальные споры, ни Сферы, ни Колыбели еще не было. Это они, колонисты, перенесли свои традиции на Землю-2. Испытывать к ним родственные чувства так же иррационально, как и к протобактериям, — заключил он.
— Как вы сказали? Чувства? Родственные?
Стиву на мгновение показалось, что Ксена улыбается, уже по-настоящему.
— Я тоже нахожусь под влиянием среды, — неуверенно ответил он.
— Так вот почему вы стремитесь вернуться на борт «Колыбели»?
— Путь вниз всегда легче. Однако двигаться по нему можно с разной скоростью. Либо сопротивляться, либо нет.
— По-вашему, я опустилась ниже?
— Этого я не говорил. Но... — Стив помялся. — Ксена, для чего мы едем к Президенту? Кастель
