служишь! Не погоны у тебя на плечах, майор, а прокладки запачканные! И кол в сердце — это тебе. А убивать мы никого не собирались. Кроме себя. Есть такая старинная забава, «живой факел» называется. Последний крик тех, кого не желают слушать.
— Небось на Красной площади? Нет, скорее на Охотном. Угадал? Ну коне-ечно! Столько мест для телекамер, да и вертолетам просторно. А на кого, кстати, жилеточка? Любопытно мне, под чей размер вы ее подгоняли.
Владимир опустил голову.
— Что значит «на кого»? — растерянно спросила Катерина. — На Серого. Он бы никому другому не позволил.
Канунников по инерции набрал воздуха, но выдохнул и, не найдя что сказать, опрокинул в себя стакан.
— Ребята... — всхлипнул он — Что же вы такие дети? Подобные представления давным-давно потеряли смысл. Ну сжег бы ты себя, Серый, а репортеры все бы наизнанку вывернули. И в итоге вышло бы опять же на пользу Миссии, а не во вред. Они это умеют. Ксена, в частности, Волков не даст соврать. А, Волков? Так и есть. Вы просто не знаете, до какой степени гады контролируют то, что у нас происходит. Два десятка тварей, а кажется, что целый миллион.
— Вот для этого и нужны были другие бойцы: чтобы акцию не заболтали в новостях, не покрыли слоем вранья. Кроме напалма у нас и взрывчатка есть, и еще... — Катя осеклась и застыла с раскрытым ртом. Еще шире открылись ее глаза.
— Не стреляйте, друзья, — глумливо произнесли в соседней комнате.
Видела мужчину пока только Катерина, Николай же с Владимиром узнали его по голосу, и Андрей сообразил, что это Дантист.
— Наконец-то все в сборе. — Человек в рабочем халате вышел на середину и встал между диваном и креслом. — Привет, Волков. Много о тебе слышал. — Широко улыбнувшись, он взял со стола стакан и понюхал. — Плеснешь, майор?
Андрей увидел, что правый рукав халата сожжен от кисти до локтя. Судя по лохмотьям, Дантист облился какой-то кислотой.
— Уже заживает, — ответил тот. — Как на собаке, хех! Серый, погоди с пистолетом, я же просил. Дай выпить.
— Это ты здесь бойню устроил?
Дантист отдышался и кинул в рот огурчик.
— Я, — сказал он.
— Зачем?
— Что за глупые вопросы! Майор, налей мне еще.
Андрей хмуро покосился на левую руку Дантиста, которую тот не вынимал из кармана.
— Все это время ты был в доме?
— Ну да.
— Африка, ты больной? — Владимир не демонстрировал свой пистолет, но было ясно, что оружие он держит на взводе. — На что ты рассчитываешь? На симбионтов? Пули в голову всяко достаточно. Почему же ты не ушел?
— Выпить мне захотелось. Очень. А в подвале ничего подходящего нет. Там только... сами знаете, что там у нас.
— Чем ты занимался все это время? — спросил Канунников, медленно поднимаясь из кресла.
Ответа Андрей уже не услышал: время вдруг растянулось — натужно, как кусок резины. Лента мира распалась на отдельные кадры: Катерина первой поняла что-то ужасное и невозможное. Затем среагировал Серый: вся его воля сконцентрировалась в пальце на спусковом крючке. Николай успел протрезветь.
Катя зажмурилась, майор окаменел в кресле, боек ударил по капсюлю.
Дантист шевельнул рукой в кармане.
— Ксена!!! — раздалось за дверью.
Стив рвался в зал. Послышалась какая-то возня — не исключено, он пустил в ход оружие.
Таким его Ксена не видела еще ни разу: щеки у офицера были пунцовыми. Открытый терминал он держал за крышку и был похож на провалившегося студента.
Подскочив к столу, Стив на мгновение замер и доложил:
— Объекты... все объекты прекратили существование!
— Кто?
— Все пятеро. Их больше нет!
Ксена не шелохнулась, лишь прикрыла глаза.
— Сожалею, господин Президент, но наш разговор придется перенести. Я сообщу.
— Вы... — начал было Кастель.
— Слышал, что тебе сказано, старик?! — гаркнул Стив.
— О-хо-хо, офицер... — произнесла Ксена. — Вы совсем уже человек.
Виктор Кастель поджал губы и с достоинством вышел.
Стив грохнул по столу терминалом:
— Они погибли. Это не потеря сигнала, я уже связался с кораблем. На орбите подтвердили.
— Что они подтвердили? — бросила Ксена, впиваясь взглядом в экран.
— Симбиотические системы распадаются. Все пять. Вернее, три. Две уже полностью утрачены.
— Чьи?!
— Дантист и Серый. Да и остальные... с ними тоже фактически покончено.
Ксена положила руку на клавиатуру и напряглась так, что заскрипело кресло. На экране остались три метки, и они изменились, словно подавая сигнал бедствия. Так оно и было: организмы-носители оказались повреждены настолько, что симбионты не могли их восстановить. Кровь вытекала из разорванных тел, и заживлять там было уже нечего.
— Сколько прошло времени? — спросила Ксена.
— Полторы минуты.
— Ну и какого черта?! — вскричала она. — Почему не сразу? Чего вы ждали, болван?!
Стив отшатнулся и наконец-то пришел в себя.
Ксена затребовала идентификацию меток, но для одной из систем даже это оказалось слишком сложной задачей. Волков и подруга Серого пока отвечали, но назвать их живыми было бы преувеличением. Всего лишь плоть еще не распавшаяся, но уже остывающая. Самое бледное из трех пятнышек погасло — майор Канунников ушел вслед за Саблиным и Владимиром.
У Стива запищала трубка. Послушав, — он сообщил:
— Местные зафиксировали взрыв. Это то самое место. База Серого.
— Где наш операционный блок?
— По-прежнему на крейсере «Адмирал Мельник». Крейсер стоит в Брисбене.
— Самым быстрым транспортом получится...
— Около пяти часов, — отозвался офицер. — Это не считая времени на путь к аэродрому. На поляне военный самолет не сядет.
— Тогда поднимайте челнок.
— Челнок предназначен для аварийной эвакуации в случае катастрофы, или...
— Без всяких «или», — отрезала Ксена. — Катастрофа у нас уже есть.
Часть третья
КРЕСТ НА СЕРДЦЕ
А вдруг всё то, что ищем,
Прямо где-то здесь смеется,
Например — внутри зеркально-новогоднего фонарика...
