тот случай. Таких, как ты, я найду сколько угодно, причем совершенно бесплатно. Тебе же с таким бурным прошлым надо искать особый товар, принц должен быть толстым, некрасивым, страдать одышкой, иметь такую же толстую корову-жену и ничего не понимать в делах постельных. Словом, тебе нужен девственник. Ты понимаешь, о ком я.
– Как Артем Дмитриевич? – (Голос Инги.)
Реутов невольно напрягся.
– А что? – (Зевок Грушина.) – Подходящая кандидатура!
– Я это учту.
– И как ты до него доберешься?
– Ну не знаю. Мне бы только дверцу приоткрыть. Хоть щелочку. Малю- у-сенькую.
– А там уж ты постараешься. Понимаю.
– Расскажи мне о Реутове. Какой он?
– Тема? Он добрый. Но тщательно это скрывает. Вообще в его груди бьется большое горячее сердце. – (С иронией.) – Но он человек осторожный. Тут нельзя пережимать. Ни в коем случае не проси у него денег. Не жадничай. Его надо ловить на любовь. На настоящее чувство. Ха-ха! Шанс есть: он не нагулялся. В институте прилежно учился, на дискотеки не ходил, девочками не увлекался. По-моему, по окончании вуза так и остался девственником. Но тщательно это скрывал. Он вообще скрытный. А скрытные люди – наиболее уязвимы. Как показывает практика.
– Это хорошо, – (задумчиво протянула Инга). – Хороший материал. С таким можно работать.
– Эх, ты! Профессионалка! Иди сюда, я тебя кое-чему научу…
(Звук поцелуев. И другие отвратительные звуки. Потом долгий стон Инги и ее томный голос.)
– Знаешь… Лучше тебя никого нет…
– Не могу ответить тем же.
– Нахал!
(Вроде бы шлепок. Любовные игры.)
– Достаточно? – (Голос Грушина.)
Ах, да! Артем спохватился. Это уже не на пленке. Грушин держит палец на кнопке, вопросительно смотрит на него и спрашивает:
– Достаточно?
– Да. Выключи.
Щелчок. Вновь голос Грушина:
– Тема, ты в порядке?
– Вполне. Значит, с таким материалом, как я, можно работать…
– Ладно тебе. Успокойся.
– Кто это снимал? И кто записывал?
– Я.
– Зачем?
– Думал: авось пригодится? Разумеется, это копии. Есть еще другие.
– А если Ольга узнает?
– Я человек осторожный. Все записи хранятся не здесь. Эти копии я сделал специально к сегодняшнему вечеру. Для тебя. Мы же друзья! И родственники. Мне хотелось иметь влияние на Ингу, если вдруг она до тебя доберется. Ты слышал о ее планах. Я решил предупредить твое решение бросить семью.
– И ты специально меня позвал, чтобы…
– Порок должен быть наказан. Добродетель торжествует.
– Ты, что ли, – добродетель?
Артем с трудом поднялся с кровати. Посмотрел на Грушина в упор тяжелым взглядом и спросил:
– У тебя водка есть?
– Где? Здесь? А тебе не хватит пить?
– Ладно. Там, в каминном… зале. Еще есть. Я пойду.
– Тема…
– Не мешать! Не сметь мне мешать!
И Реутов кинулся к двери. Как только он выскочил в холл, Даниил Грушин расхохотался. Вот оно, начинается! Потом вынул диск, который только что показал другу Теме. Меры предосторожности надо соблюдать. Ольга не имеет привычки шарить в вещах мужа, но, как правильно говорится, береженого бог бережет. И Грушин неторопливо стал уничтожать записи. Они свое дело сделали.
А в это время… В это время пробило двенадцать раз. Грушин бросил взгляд на часы и машинально подумал: «Полночь…» Ольга дала время до полуночи? И что? Мир не изменился, небосвод не обрушился. Все идет, как идет. Согласно его плану.
Даниил Эдуардович нежно посмотрел на мертвых красавиц и подмигнул Вивьен Ли: «Кажется, мы победили. Теперь все у нас будет хорошо…»
…В это время Валентин Борисюк спустился на второй этаж. Бродил, толкаясь в двери, и искал, чертыхаясь, чем бы перерезать ремень. Мысль работала с трудом. Разумеется, надо воспользоваться бритвенным прибором. Но легко сказать! Это же ремень! Кожаный, прочный.
Когда пробило полночь, он это услышал. Внизу, в гостиной, раздался мелодичный звон. Потом еще какой-то звук, которому Борисюк не придал значения – потому что его занимала только проблема связанных рук. Наконец он решился и толкнулся в каминный зал. Там сидели Сид, Инга и Прасковья Федоровна. Инга невольно вскрикнула.
– О боже! Он их убил! – взвизгнула Прасковья Федоровна. – Даню и бизнесмена!
– Чем? – Валентин показал, что руки у него до сих пор связаны. – Реутов с Грушиным выясняют отношения. У него в спальне. А я… Ну будьте вы людьми! Развяжите! У меня уже кровь не циркулирует! Руки затекли! Сами бы попробовали!
– Мать? – нерешительно посмотрел Сид на Прасковью Федоровну. Пусть она решает. Она умная.
– В самом деле, – сказала вдруг Инга. – Человек мучается!
– А как ты оттуда выбрался? Из сортира? – подозрительно спросил Сид. – Дверь-то заперта!
– Они забыли ее закрыть. Ну? – Валентин поочередно посмотрел на обеих женщин, взывая к их природной чувствительности.
– Хорошо, – кивнула Прасковья Федоровна. – Сид.
– Как скажешь, мать.
Стриптизер встал, подошел к Борисюку и стал раскручивать ремень.
– Я точно знаю, – со вздохом сказала Прасковья Федоровна. – Пока с нами Сид, ничего плохого не случится.
Освобожденный от пут Валентин принялся разминать затекшие руки. И тут на пороге зала появился Реутов. Какое-то время он взволнованно ходил по коридору на третьем этаже. Мысли путались. В голове всплывали обрывки фраз, самых обидных из прослушанного им только что диалога. Часы пробили полночь. Артем услышал, даже находясь на третьем этаже, мелодичный звук отсчитываемых ударов. Это его словно подтолкнуло. Он решительно спустился по лестнице на второй этаж и вошел в каминный зал.
Увидев его, Инга невольно вздрогнула:
– Что случилось?
– Наконец- то! – воскликнула Прасковья Федоровна. – А мы уже начали за вас переживать! Между прочим, у нас новость! Пока вы отсутствовали, эта прелестная девушка призналась нам с Сидом, что она – шантажистка!– Замолчите! – зло выкрикнула Инга.
– А разве не так? Сид?
– Именно так, – кивнул тот. – Призналась.
Артем подскочил к столу и схватил графин с водкой. Плеснул в рюмку, руки его подрагивали, и водка пролилась на скатерть. Он выпил залпом и сказал, обращаясь к Инге:
– Нам надо поговорить. Срочно.
– Тебе Грушин что-то сказал? На тебе лица нет!
– А на тебе… Пойдем. Не здесь.
Он подошел и цепко схватил Ингу за руку. Та поднялась. Артем чуть ли не силой потянул ее к дверям.
– Ой, как интересно! – всплеснула руками Прасковья Федоровна. И окликнула его: – Эй! Товарищ! Руководитель! А нас вы что же оставляете наедине с убийцей? У него, между прочим, руки теперь развязаны!
– Да пошла бы ты… – сквозь зубы процедил Артем.
– Надо же… – упавшим голосом произнесла Прасковья Федоровна. – А на вид такой приличный мужчина…
Артем и Инга покинули зал. Дверь осталась открытой.
– У него проблемы с бабой, – заметил Борисюк. – Она оказалась не только проституткой, но и шантажисткой. Реутов влип!
– Скажите, пожалуйста! – покачала головой Прасковья Федоровна. – Значит, Инга шантажирует этого господина? Вот вам и пара! А вас тогда кто?
– Вообще-то шофер. То есть деньги брал Ваня. Не исключено, что он делился с Ингой.
– Но в этом случае получается путаница. Кого же тогда шантажировала Кира?
– А разве не вас? – пристально взглянул на писательницу Валентин. – Разве не она за вас книжки писала? И пригрозив разглашением тайны, вытягивала деньги на наркотики?
– Какие еще деньги? Какие наркотики? Пардон, но меня никто не шантажировал!
– Но кто же тогда шантажируемый? – растерянно спросил Борисюк.
И тут случилось неожиданное. На вопрос Валентина ответил Сид.
– Я, – сказал он и добавил: – Прости, мать. Прости.
Даниил Грушин, стоящий в открытых дверях каминного зала, при этих словах тонко улыбнулся. Наконец-то!
Черви: шесть, семь, восемь…
Или: что же случилось с Сидом? Да ничего особенного. То есть то, что должно было случиться. Он просто привык к хорошей жизни, привык к жене, к славе. И готовился стать звездой. Он свято верил: мать умная. Она окрутит продюсеров, и те дадут деньги на сериал. В главной роли – Сид Коровин. А лучше взять благозвучный псевдоним. Как у жены. Она что-нибудь придумает. Она же писательница.
Год он прожил спокойно. По-прежнему встречался с женщинами, наслаждался бездельем и славой, своими фотографиями в глянце. Пока еще как мальчик Златы Ветер, но грезил о своей. А потом его вдруг стали шантажировать. Вымогать деньги за то, чтобы жена о его изменах не узнала и не выставила из дома. Все ведь в курсе, что у Прасковьи Федоровны пунктик: она жутко ревнует молодого мужа.
Сид раньше понятия не имел, до чего дошел прогресс! Какие есть технические средства, чтобы подслушивать, подглядывать, записывать. Следить. И все это доступно, были бы деньги.
Как человек, далекий от техники, он не понимал, откуда шантажисту известны мельчайшие подробности? Выходит, где-то спрятаны жучки. На его одежде. В машине. И камеры наблюдения повсюду натыканы. Ибо шантажисту становился известен каждый его шаг.
Насмотревшись шпионских боевиков, Сид ходил теперь постоянно оглядываясь и прислушиваясь, втянув голову в плечи. И так же ездил: внезапно тормозил, сворачивал в глухие переулки, то и дело смотрел в зеркало заднего вида. Нет ли хвоста?
Хвоста не было. Но внезапно раздавался звонок, и таинственный глухой голос сообщал:
– Вы подъезжаете к квартире, где у вас назначено свидание. Желаю приятно провести время. Не забудьте
