— Мин, может быть, поговорим лучше об этом — а не об очередном рыцарском турнире?
— Я звоню тебе, чтобы поделиться самой большой радостью в моей жизни, — а ты сыплешь этими инвалидскими шуточками!
— Тпру!
— Перестань говорить «тпру»! Ты же знаешь, я терпеть этого не могу!
Жук пожалел о том, что покинул непроницаемую для электронной связи «Военную комнату».
— И, пожалуйста, не вздыхай, — добавила Минди. — Ты знаешь, этого я тоже терпеть не могу.
— Мин! Я страшно рад, что ты вошла в команду. Я горжусь, моя дорогая девочка, что ты будешь представлять нашу страну в…
— Китайской Народной Республике. Я просто… трепещу, Уолтер.
— Да, дорогая, я тоже ликую всей душой. Но, являясь финансовым директором компании «Мистер и миссис Макинтайр», я лишь выражаю разумную обеспокоенность, когда ты звонишь мне и заявляешь: «Дорогой, мне нужно еще полмиллиона долларов на двух лошадей». У нас уже две закладных под «Разор». И чего ты от меня ждешь?
Молчание.
— Мин! Алло!
— Гарри Бринкерхофф предложил мне свою помощь.
Бринкерхофф, миллиардер, владеющий хедж-фондом, — их друг по клубу «Хвост и грива». Скорее, друг Минди, чем Жука. У него было, похоже, больше лошадей, чем их насчитывалось в кавалерии США во время войн с индейцами. Он возил их с собой по миру в специально оборудованном «Боинге-757», по сути, в летающей конюшне. Жук, в некотором смысле, и сам был капиталистом, как и многие, но эти воздушно- десантные конюшни Бринкерхоффа — их шикарные фотографии появлялись в свежих выпусках журнала «Плутократ» — были явным вызовом обществу в нынешнюю пору, когда уровень безработицы в стране превышал десять процентов. Бринкерхофф сейчас добивался развода с третьей — или четвертой — женой. Второй — или третьей — была кузина султана Брунея.
— Уолтер? Почему ты молчишь, Уолтер?
— Мне кажется, принимать столь ценный подарок — неприлично.
— Дорогой, — рассмеялась Минди. — Но ведь для Гарри такая сумма — всего лишь ошибка округления.
— Не важно.
— Он патриот. Он так болеет за нас! Еще бы — Кубок Тан! Он нас всех повезет туда на своем самолете. Здорово, правда? Он хочет, чтобы мы завоевали золото.
— Я так понимаю, ты уже говорила об этом с Бринкерхоффом? До разговора со мной?
— Это было совершенно спонтанно. Мы случайно встретились на прошлой неделе в клубе. Он сказал, что будет рад помочь мне, если я пробьюсь в команду. Ну, просто заметил между прочим.
— Полмиллиона баксов? Ничего себе, «между прочим».
— Если это ранит твою гордость, дорогой, он может дать их тебе взаймы.
— Брать взаймы? У «Первого банка Гарри»?
— Знаешь что, Уолтер? Вот это уже просто некрасиво. Я стараюсь изо всех сил помочь тебе, а ты думаешь только о деньгах.
— Давай поговорим об этом в выходные.
— Меня не будет здесь в выходные.
— Почему это?
— Уолтер! Если бы ты хоть иногда меня слушал! Мы это обсуждали три недели назад. Я буду в Саратога-Спрингс.
— Отлично. Не важно. Но я не допущу, чтобы ты принимала подарок, или заем, от какого-то…
— От какого-то — кого?
— От какого-то типа, который возит лошадей в самолетах.
— Хватит. Не ты тут решаешь.
— Что ты хочешь сказать?
— Я с четырех лет мечтала выступить на соревнованиях международного уровня! И я не позволю, чтобы ты помешал моей мечте осуществиться. Уолтер! Я с тобой говорю, Уолтер! Уолтер?
Жук мысленно выключился и погрузился в самые неприятные грезы. Год спустя. Они — в клубе. Все поздравляют Минди — и Бринкерхоффа — с тем, что они «завоевали золото». Увидел он и самого себя — в качестве наблюдателя, Безденежного Мужа-Который-Тут-Ни-При-Чем. Люди перешептываются, тычут пальцами. Бросают косые понимающие взгляды:
В тот вечер он принял двойную против обычной дозу «Аддеролла» и как следует поднажал на десятую главу. Посреди отчаянной перестрелки Турка с людьми полковника Цзуна Жук вдруг снял руки с клавиатуры. Сегодня он впервые сам оборвал разговор с Минди. Он задумался: прогресс ли это?
Глава 11
Интересно, мы уже перешли на Темную сторону?
Будучи председателем Американо-китайского соподчиненного совета, Винни Чан пользовалась значительным влиянием в столице. Она де-факто была главным неправительственным представителем Китая в США.
Цель миссии Совета была обозначена просто: «Способствовать торговле, взаимопониманию и гармоничным отношениям между Китайской Народной Республикой и Соединенными Штатами Америки». (Перевести это можно так: мы вас, американцев, держим под башмаком, но давайте делать вид, будто мы друзья.)
Нельзя сказать, что Винни не навлекала на себя критики. Сторонники жесткого антикитайского политического курса считали ее всего-навсего высокопоставленной пешкой и давали ей разные неприятные прозвища, вроде «пекинской болонки». Но даже они, пускай неохотно, соглашались с тем, что она чрезвычайно обаятельная дама, обладающая приятными и живыми манерами. На большинстве фотоснимков она появлялась рядом с мужчинами — такими, как Президент США, министр торговли или какой-нибудь важный сенатор; и эти мужчины почти всегда улыбались, смеялись или показывали всем своим видом, что они совсем не прочь уделить общению с ней часть своего личного досуга.
Винни была заметной фигурой в вашингтонском светском кругу. Соподчиненный совет щедро жертвовал в пользу местных видных учреждений: Центра имени Кеннеди, Вашингтонской Национальной оперы, Шекспировского театра и библиотеки Фольджера, больниц, музеев, а также всяких модных наваждений. Ее резиденция в «престижном» (т. е. дорогом) районе Калорамы становилась местом роскошных вечеринок, где собирались разные «шишки» и знаменитости. Однажды «Вашингтон лайф» поместил на обложку фотографию Винни — в великолепном, изысканном и нежном платье «чонсам» из красного шелка, сопроводив ее очевидным, но не таким уж неточным заголовком: «Китайская куколка».
Важной частью ее работы — помимо налаживания гармоничных отношений и взаимопонимания между двумя странами — были выступления по телевидению и по радио, а также сочинение публицистических статей для газет, где доходчиво разъяснялись и оправдывались очередные наглые действия или случаи произвола со стороны Пекина (будь то бряцание оружием в Тайване или скандал, когда в китайских мусорных контейнерах обнаружили чудовищное количество новорожденных девочек). Когда на нее нападали, рыча и лая, бойцовые псы из числа «правых», она отвечала им столь легкими, грациозными выпадами, что их бешенство выглядело несуразным или бессмысленным. Винни олицетворяла китайскую мудрость: «Если не в твоих силах сделать так, чтобы птицы не гадили тебе на голову, то не позволяй им вить гнезда у тебя в волосах — это вполне в твоих силах».
Винни болтала с гримершей, когда в дверях появилась Энджел.
Молодая практикантка, сопровождавшая Энджел, осознала свой промах, но было уже поздно. Зеркало
