Они ведь едят щенков, правда?

«проработку» с выкручиванием рук. Двое из членов комитета произнесли настолько одинаковые речи против предложения Фа, что он с трудом удержался от усмешки. Кое-кто, впрочем, склонялся к тому, чтобы поддержать Фа.

Ло не произнес ни слова. Зато потом, прокашлявшись, высказал все.

— С вашего позволения, я хотел бы кое-чем поделиться с комитетом, — сказал он. — Однако я должен получить заверения, что услышанное вами не покинет этих стен.

Фа подумал: Ну вот, это еще что такое? Вслух он приветливым голосом произнес:

— Товарищ, все мы здесь — верные слуги партии. Думаю, нам можно доверять.

— Это расшифровка разговора, — пояснил Ло, — который состоялся, — он поглядел на часы, — примерно пять часов назад в Дарамсале.

Фа подумал: Пять часов назад? Как… своевременно.

— В разговоре участвовали двое. Один из них… с позволения членов комитета, я не стану раскрывать его имя. Достаточно будет знать, что он входит в ближний круг Навозного Лотоса. Кроме того, он — главный связной между Навозным Лотосом и преступными элементами и агитаторами в Лхасе и во всем автономном районе. А еще он находится на службе у американского ЦРУ. Этим отношениям уже больше десяти лет. Назовем его Хун. Дикий Гусь.

Второй участник беседы — его начальник из ЦРУ. Иными словами, тот сотрудник, которому Хун и представляет свои отчеты. Неплохой старший офицер. Надо отдать ему должное, человек довольно опытный. Но, — усмехнулся Ло, — пожалуй, он не настолько хорош, как думает. Давайте назовем его… Какое бы хорошее американское имя ему подобрать? Майк. Да, пускай он будет Майком. Ну что же, можно приступить к чтению?

Фа, который слушал все это с возраставшим гневом, коротко кивнул. Словно прочитав мысли президента, Ло сказал:

— Разумеется, товарищ президент, я бы проинформировал в первую очередь вас. Но поскольку вы уже назначили заседание и ввиду позднего часа, я взял на себя вольность не тревожить ваш… сон.

Фа деланно улыбнулся. Ага, значит, ты спрятал микрофоны у меня в спальне, да? Он утешил себя мыслью, что благоразумно поступил с запиской Гана.

— Да, — сказал он. — Всем нам необходим сон. Благодарю товарища министра за чуткость. Итак, приступайте к чтению вашей шифровки.

— Расшифровки, — улыбнулся Ло и начал читать:

ХУН. Все готово. Наше время пришло.

МАЙК. Погодите. Погодите. Вы должны дать нам время все организовать. Это очень важно. Иначе погибнет слишком много людей.

ХУН. Нас это не заботит. Что такое смерть?.

МАЙК. Да-да, знаю. Я — мы — мы это понимаем. Но послушайте. Вашингтону не нужна кровавая баня. Кровавые бани непродуктивны. Это благородно? Гм, пожалуй. Ладно. Не буду спорить… Но это ведь не поможет вашему делу. А так подворачивается удобный случай насолить Пекину. Так насолить, чтобы там поднялся большой срач.

— Срач? — переспросил министр Йень.

— Это слово означает «куча испражнений», — пояснил Ло.

— Гм, — нахмурился Йень.

Ло продолжил:

ХУН. Насолить! Да какое там насолить! Ведь это — наш шанс вернуть себе нашу страну! Которую украли у нас эти черти.

МАЙК. Я же на вашей стороне. Но будьте реалистом: Китай не собирается возвращать вам Тибет… Но у нас действительно появился шанс выставить этих придурков в Пекине придурками.

ХУН (сердито). Они должны разрешить Лотосу вернуться. Если откажут, то начнутся беспорядки.

МАЙК. Послушайте. Может, вы хотите сбросить парочку китайских солдат с утеса рядом с дворцом Потала?[43] Если это доставит вам радость, поступайте как знаете. Но гражданскую войну Вашингтон не станет поддерживать. Ввяжетесь в это дело — останетесь в одиночестве. А мы умываем руки.

ХУН (очень сердитым тоном). Да, умывать руки — это Америка умеет делать!

МАЙК. Идите к черту!

ХУН. Нет, это вы идите к черту!

Ло оторвался от расшифровки и усмехнулся:

— Как видите, у них очень теплые отношения.

Министры засмеялись.

МАЙК. Послушайте, Джангпом…

Ло снова поднял голову.

— Я вижу, расшифровка не отредактирована до конца. Приношу извинения. — Потом фыркнул: — Да, кому-то здорово от меня влетит. — И продолжил чтение:

МАЙК. Мы не хотим второй площади Тяньаньмэнь. Мы хотим «шафрановой революции», понимаете? Ну, а пока — обещаю вам, что Вашингтон примет самые серьезные меры давления, чтобы китайцы позволили ему приехать домой. Мы врежем им по мослам.

— По мослам? — переспросил министр Су.

И Ло изрек высокомерным, ученым тоном, как если бы он толковал какое-нибудь сложнейшее суждение Конфуция:

— Он говорит, что американцы собираются занять очень суровую позицию по отношению к нам.

Фа больше не мог этого терпеть.

— Товарищ Ло, мне кажется, до всех нас уже дошел смысл этой вашей расшифровки.

— Остался всего один абзац. По моему мнению, он заслуживает того, чтобы все его услышали.

— Как желаете.

ХУН. Чем занят Вашингтон? Какие меры давления там предпринимают?

МАЙК. Скоро увидите. Но не забывайте, с кем мы имеем дело. Мы имеем дело с КПК. С панелью контроля над этими козлами. Китайцы изобрели порох. Они изобрели компас. Бумагу. Книгопечатание. Да практически всё, черт побери! И в том числе — свой принцип плевать на всех с высокой колокольни. И вот с этим мы как раз не согласны мириться.

Ло снял очки. И усмехнулся.

— Ну, товарищи козлы. Вот и все.

Глава 17 Почему бы чуть-чуть не ускорить дело?

— Уолтер, ты же обещал.

— Помню, детка, обещал. Но у нас сейчас просто безумие творится. Мы срочно готовимся к этой