Они ведь едят щенков, правда?

— Неужели? У меня складывалось впечатление, что американские СМИ независимы от правительства.

— Да не верьте всей этой журналистской похвальбе! Американские СМИ всегда выгораживают свое правительство.

— Ну, возможно, вы больше меня осведомлены в подобных вещах. Но они ведь часто создают проблемы правительству. Вспомните, что они сделали с бедным Никсоном.

— Это было давно, — снисходительно отмахнулся Ло. — К тому же это само правительство, а не журналисты, решило, что Никсон должен уйти. А все почему? Да потому, что он способствовал потеплению отношений с Китаем. А этого правящий класс не желал терпеть. Товарищ, мы знаем, что эта парочка работает на ЦРУ. Так что это была американская операция — от начала до конца.

— Ну что ж, ваша товарищ Чан заслужила наши поздравления. Должен заметить, она очень способная.

— А вас это удивляет, товарищ? — усмехнулся Ло. — У нее был очень хороший учитель.

Смех.

Фа добавил:

— Надеюсь, товарищ Ло, уж этот-то материал из американских СМИ как-то просочится через нашу великую огненную стену?

Снова смех.

— Да, — сказал тот, — он-то вполне может просочиться. Мы же не можем преградить путь всем материалам, верно?

Снова смех. Какое сегодня веселое заседание, подумал Ган.

Ло сказал:

— Я планирую вернуть товарища Чан обратно в Пекин.

— Вот как? — спросил Фа. — А разве в Вашингтоне она не будет для нас полезнее?

— Мы не хотим, чтобы она слишком привыкала к тамошней хорошей жизни. Из-за этого всегда возникают проблемы. Нет, я собираюсь повысить ее. А перед тем, как она получит это повышение, ей нужно еще кое-чему поучиться. Мы все чаще слышим от женщин, что их, мол, слишком мало в высших эшелонах партии. Ну что ж, товарищи, пусть никто не посмеет сказать, что Министерство государственной безопасности не идет в авангарде движения за равенство полов!

Искренний смех.

— Точно подмечено, товарищ, — улыбнулся Фа. — В прошлом году в вашем министерстве показатели продвижения по службе женщин выросли на три целых семь десятых процента.

— Товарищ президент — непревзойденный мастер статистики, — усмехнулся Ло. — Иногда мне кажется, что он прошел мимо своего настоящего призвания.

Смех. Ну, а это уже некстати, подумал Ган.

— Да, тут никаких сомнений, — улыбнулся Фа. — Мне следовало бы работать бухгалтером. Но партия поставила передо мной иные задачи. Однако я очень впечатлен успехами вашей товарищ Чан. Похоже, она многостаночница.

— Да уж, — усмехнулся Ло, а потом повернулся к остальным. — Я тоже не прочь потрудиться с ней на одном поприще.

Увидев, как Ло самодовольно ухмыляется, Фа вспомнил об инциденте, про который несколько лет назад ему рассказал адмирал Чжан — милый адмирал Чжан, который сейчас служит родной стране в качестве агента «Красное Человечество», лежа на больничной койке в Сан-Диего, где продолжает пичкать себя каким-то травяным зельем и симулирует почечную недостаточность.

Именно Чжан первым заметил талант товарища Чан, проходившей стажировку в МГБ. Он заинтересовался ею — разумеется, по-доброму и целомудренно, потому что сам всегда оставался верен своей жене. Однажды Чан прибежала к Чжану, вся в слезах, и сообщила, что ее начальник, заместитель министра Ло, домогался ее. Чжан вызвал на ковер Ло и сурово отчитал его. Этот эпизод, безусловно, сыграл свою роковую роль, обострив ненависть и зависть Ло, которые он и без того испытывал к адмиралу Чжану. Ну, а пока Чан приятно проводила время, удобно устроившись в самом сердце американской столицы. И что же — оставить все это и вернуться в Пекин, чтобы сделаться заложницей похотливых повадок Ло? Нет, такая перспектива вряд ли привлекала ее.

— Товарищ министр Ло, — сказал Фа, — мне кажется, если товарищ Чан так превосходно справляется со своей работой в Вашингтоне, то нет смысла возвращать ее обратно в Пекин.

Он заметил молниеносную вспышку ярости в глазах Ло.

— При всем моем уважении, товарищ президент, — ответил Ло, — мне кажется, я лучше вас разбираюсь в делах, касающихся штата моих сотрудников.

— Несомненно, — кротко ответил Фа, глядя на свои бумаги. — И, тем не менее, давайте пока оставим ее там, в Вашингтоне. Ну что ж, перейдем теперь к следующему вопросу? Тайваньский режим выставил нам счет. Стоимость одного креветочного судна. Должен сказать, это внушительная сумма. Правда, что креветочное судно стoит сейчас так дорого?

Глава 38 Ну, а у тебя как прошла неделя?

— Давай я помогу тебе, старший братец. Ну, вот. Соси. Сосешь?

— Ммф.

День клонился к вечеру. Жук и Бьюкс сидели на крыльце «Разора». Жук сидел в кресле-качалке, но не раскачивался, потому что на шее у него был фиксирующий корсет, а левый локоть — крепко перевязан. Эта сцена чем-то напоминала картину Нормана Рокуэлла[67]: молодой человек ухаживает за раненым братом.

— Забита, — ворчливо сказал Жук.

— Сейчас проверим.

Бьюкс вытащил соломинку, осмотрел ее, дунул — с другого конца вылетел упрямый комок оранжевой мякоти.

— Ну, вот, — сказал он и уже собирался вставить соломинку обратно — в рот Жука, но тот отпрянул.

— В чем дело?

— У тебя случайно нет…

— Нет, у меня нет заболеваний, передающихся половым путем.

— Я об этом и не думал. Я только хотел спросить, нет ли у тебя гингивита или еще какой-нибудь болезни десен. Мой организм и без того слишком расшатан, чтобы награждать его еще и этим.

— Ну, гингивита у меня тоже нет, — ответил Бьюкс и вставил соломинку на прежнее место. — Молчи и соси. Честное слово, ты хуже маман! Я чувствую себя медбратом. В психушке.

«Старомодный» получился очень вкусным. Очень. Да, вливание бурбона оказывало благотворное действие. Он должен помогать от боли в шее и от еще более настырной боли в локте. Уходя, Минди забрала с собой флакон обезболивающего — такой вот мелкий мстительный жест на прощанье. Наверное, по дороге она забросила его в лягушачий пруд, взметнув вихрь брызг.

Бьюкс сидел рядом с братом, раскачивался и потягивал «старомодный» из своего стакана, без соломинки.

— Думаю, она вернется, — сказал Бьюкс. — Как только немножко остынет. Правда, когда она вылетала отсюда, от нее прямо искры сыпались.

— Видишь вот это солнце — вон там? — сказал Жук. — Этот большой светящийся шар в небе, над горами? Могу сделать одно предсказание. Это солнце погаснет раньше, чем Минди, как ты выразился, «остынет».

— Ну, — Бьюкс философски пожал плечами, — пожалуй, что сделано, то сделано.

— Бьюкс! Может, не будешь изрекать банальности?