же ты сидишь, будто воды в рот набрал?
Мартин понял, что ему не будет покоя от этого бандита.
— Молчу, потому что не о чем мне с тобой говорить, — ответил он и вышел из-за стола.
— Из образованных! Воображает, что он лучше нас! — бросил ему вслед Гуннар.
■
Уже несколько дней «Сокол» шел своим курсом без особых происшествий. Механик кое-как сумел добиться от машинной команды полных паров. Капитан почти не выходил из штурманской рубки, вычерчивая разные варианты на случай, если придется изменить курс. Боцману удалось заставить команду работать, хотя бы вполсилы. Мартин в свободные часы сидел у себя в каюте с книгой, а в столовую команды заходил только, чтобы поесть. Он уже не заглядывал туда, как бывало, по вечерам — поболтать или сразиться в шашки.
К концу первой недели стало ясно, что, несмотря на отличную погоду и попутное течение, «Сокол» все еще не вошел в график.
— Что там творится в вашей змеиной яме? — кричал капитан за обедом на старшего механика. — Один день несемся как гончая, а в другой — ползем как черепаха. Можно подумать, что мы на морской прогулке!
— Такие уж работнички! — отвечал ему Бьюкенен. — Не то, что прежняя команда. Когда хотят, тогда и работают. Не могу я торчать в котельной день и ночь. А с них — какой спрос?
— Уж я бы заставил этих подлецов работать, — пробурчал Бивер.
— Может, и так, капитан. Но вас там нет, вы наверху! И они это чувствуют. Я им двадцать раз грозил карцером, а они только смеются. «Валяй, — говорят, — мы не против такого отдыха». Или еще похлеще: «Сам топи, если не нравится!» Так уж давайте терпеть...
— Черта с два! — разозлился капитан. — Почему старая команда могла держать высокое давление круглые сутки, а эта не может?
— А вот почему: то были настоящие моряки, они любили свою работу. А это — банда лодырей, к тому же никто из них дела не знает.
— Мне ваши лекции не нужны, мне пар нужен. Мне надо сделать рейс и вернуться. — Капитан вытер рот салфеткой и ушел, оставив Бьюкенена в одиночестве доедать свой обед.
Да, то ли дело Паппас и Салливэн, думал Бьюкенен, закуривая после обеда трубку. Вот это кочегары, вот это работники! Всегда у них были полные пары, только скажи. А сейчас в машинном отделении такая шпана — готовы горло собственной матери перерезать. А кто во всем виноват? Капитан, кто ж еще. Ну и черт с ним! Сам заварил кашу, сам пусть и расхлебывает!
■
Поздно вечером Мартин собрал валявшиеся у него книги и пошел в кубрик поменять их. За столом сидела компания и выпивала. Верховодил Маккорд по прозвищу Клиппер — здоровенный детина из котельной. Перед ним стояла наполовину пустая бутылка виски. Он отпускал непристойные шуточки, и люди смеялись.
— Откуда виски? — удивленно спросил Мартин.
Маккорд посмотрел на него и ухмыльнулся.
— А ты что думал — я стачки задаром срываю?
— Странное дело, — заметил кто-то, — вот мне так никто не поднес бутылочки, когда я поднялся на борт.
Маккорд засмеялся.
— Видать, ты еще новичок в этом деле. Знать надо, кого доить, понял?
— Нет, не понял.
— Взять за грудки механика, дурья твоя голова! — пояснил Маккорд. — Ему нужен полный ход, он за это и платит. Умей нажать — вот и весь фокус. На, пей и помалкивай! — И он налил матросу стакан.
— Такой дрянью небось покойников бальзамируют, — отхлебнув, с отвращением бросил тот.
— Ничего, после первого стаканчика легче пойдет!
Компания загоготала, и Маккорд налил всем еще. Возмущенный Мартин схватил книжки и выбежал из кубрика.
Глава девятая
Чем дальше, тем тягостней становилось Мартину. Больше всего ему не хватало друга, с которым можно было бы поделиться мыслями и поспорить. И он подумал: а что, если возобновить знакомство с радистом Дювалем? Ведь Дюваль тоже остался на «Соколе». И ему тоже, наверно, тоскливо одному. Почему бы не продолжить интересные беседы, которые бывали у них, когда они шли из Нью-Йорка в Сан-Франциско?
Дюваль был интересный человек, поездивший по свету и много повидавший. Мартин тоже когда-то учился на радиста, но в отличие от Дюваля, окончившего курс и работавшего по специальности, он завел очередной роман и бросил учение.
Словом, Мартин зачастил в радиорубку, и Дюваль был рад его ежевечерним посещениям — это немного разнообразило монотонную жизнь.
Дювалю было лет пятьдесят; он был горбатый от рождения и вдобавок хромой. На этом злая природа не успокоилась и наградила его огромным приплюснутым носом. Лишенный обычных человеческих радостей, всю жизнь мечтавший о семейном очаге, он ожесточился, так как мечта эта оказалась несбыточной.
Дюваль был далеко не глуп. Он с отличием окончил курсы радиооператоров, был весьма начитан — проводя большую часть времени один, у себя в рубке, он жадно глотал книги. Вот к этому-то одинокому человеку и стал приходить каждый вечер Мартин в поисках сочувствия и дружеского общения. Дюваль приносил из буфета небольшой кофейник, ставил его на столик рядом с пишущей машинкой и разливал кофе, а Мартин садился напротив на табуретку. Однажды он сказал:
— Я рад, что могу поговорить с вами, а то ведь здесь с ума сойдешь.
— Ты слишком серьезно ко всему относишься.
— Вы хотите сказать, как Нельсон?
— Нет, вы с ним разные. Он тоже серьезный, но у него на первом месте политика. По-моему, Нельсон дрался за правое дело. Только вот тактики его я не одобряю.
— Почему же вы остались на судне, если считали, что Нельсон в принципе прав?
Дюваль забарабанил пальцами по столику, отвел глаза.
— Поверь, мне это было нелегко. — Он говорил тихо, тщательно подбирая слова: — Во-первых, я уже не молод; во-вторых, я рисковал бы своим местом, а места радистов не валяются, ты это знаешь, сам собирался стать радистом. И, наконец, пойми, что человеку с моей внешностью попасть на судно трудно, а ужиться на нем еще труднее.
— А чем плоха ваша внешность? Вы ничего, ей-богу! — попытался утешить его Мартин.
Дюваль улыбнулся:
— Спасибо, друг.
— Но объясните, почему вы миритесь с тем, что вам не по душе?
Дюваль закурил и снова взглянул на Мартина.
— Я повторяю: в принципе Нельсон прав. Но он не учел силы своих врагов. Любой здравомыслящий человек понял бы, что такой важный груз уже не завернуть обратно. И ему следовало считаться с реальностью. Ведь он все равно не смог помешать выходу судна в море.
Мартин покачал головой.
— Пока вы мне еще не ответили...
— Хорошо, скажу, чтобы было понятнее. Я тоже против отправки такого груза белым генералам. В этом
