могут усыпить эту тварь.
— Думаю, мы обойдемся без ваших варварских методов, — сказал Куприянов, внимательно глядя на волчицу.
— Вы собираетесь вот так просто войти в клетку? — осторожно поинтересовался один из биологов.
— Именно так, — решительно ответил Куприянов.
— Я не могу вам этого позволить, — не менее решительно произнес генерал.
— Позвольте коллеге попробовать, — вмешался Якимовских. — Мне кажется, он знает, что делает.
— А мне так не кажется, — возразил Сабуров.
— И тем не менее прошу вас предоставить Борису Васильевичу такой шанс, — настаивал Якимовских.
Он оглянулся на Плотникова, словно ища поддержки. Директор лишь пожал плечами.
Сабуров некоторое время размышлял, глядя на ученых.
— Ну, хорошо, — нехотя согласился он наконец. — Однако предупреждаю, профессор, если мне не понравятся ваши действия, вам придется подчиниться моим требованиям.
— Для начала попрошу убрать отсюда всех лишних, — потребовал Куприянов. — Здесь слишком людно. Не нужно нервировать волчицу. Только вас прошу остаться, мне может понадобиться ваша помощь, — сказал он Якимовских.
Сабуров кивнул Плотникову.
— Займите группу подготовкой оборудования.
Практически всех очень интересовало, что же сейчас будет происходить, однако возражать генералу никто не посмел. Плотников увел всю исследовательскую группу с собой, в блоке остались только Сабуров, Якимовских, Куприянов и капитан Ищеев с солдатами.
— Присутствие солдат обязательно? — недовольно осведомился Куприянов.
— Обязательно, — жестко ответил Сабуров. — Если эта тварь попробует вырваться из клетки, обещаю, что не пожалею для нее патронов. Если вы хотите, чтобы она осталась живой и невредимой, советую еще раз хорошенько подумать, прежде чем что-либо сделаете.
Ничего не ответив, Куприянов снова приблизился к клетке. Волчица все так же внимательно следила за каждым его движением. С трудом профессор заставил себя смотреть в немигающие гипнотические глаза оборотня. Стоя всего лишь в шаге от грозного зверя, профессор вдруг понял, что утратил всю решимость. Он уже совсем не был уверен в своих действиях, более того — начал испытывать страх. И все-таки Куприянов не мог отступить. Наряду со страхом он испытывал чувство вины перед этим странным существом, что наполовину являлось человеком. Что ни говори, а именно с подачи профессора военные так активизировались. Откажись он своевременно от своих амбиций, как отказался Тихий, и волчица не оказалась бы сейчас в столь незавидном положении, остался бы в живых и ее брат. Полковнику хватило мудрости признать свое поражение перед лицом природы, а вот он, Куприянов, не смог этого сделать. Теперь профессор уже и сам был не рад, что все так случилось. Он абсолютно не знал, какие цели преследует военное ве
домство, но подозревал, что теперь весь проект очень далек от его первоначальных исследований. Но сделанного уже не воротишь и профессор считал своим долгом хоть как-то помочь волчице, хотя бы попытаться, и этим облегчить собственную совесть. Будь, что будет, но варварства он не допустит.
— Послушайте, Маша, — неуверенно произнес Куприянов, обращаясь к волчице, — я знаю, вы понимаете меня…
Ему показалось, что во взгляде волчицы появился интерес. Это слегка приободрило профессора.
— Я не враг вам, — продолжал он. — Я лишь хочу помочь. Прошу вас, Маша, доверьтесь мне.
Куприянов осторожно шагнул вперед и несмело протянул руку. Волчица стояла, все так же, не шевелясь, и внимательно смотрела ему в глаза.
Сабуров взглянул на капитана. Тот кивнул солдатам. Бойцы бесшумно вскинули автоматы, взяв оборотня на прицел.
Пальцы профессора осторожно коснулись жесткой щетины на ладони оборотня. Волчица не проявляла агрессивности и это еще больше ободрило Куприянова.
— Вы ранены, Маша, — произнес он. — Я хочу вам помочь.
Злоба угасла в глазах хищницы, ее сменили печаль и усталость. Неожиданно в облике волчицы начали происходить перемены. Ее тело внезапно утратило шерстяной покров и преобразилось. За считанные секунды грозный хищник превратился в хрупкую обнаженную девушку.
Якимовских округлил глаза. Солдаты даже не дрогнули, они по-прежнему были готовы пристрелить обитательницу клетки по первому приказу.
— Убедились? — спросил Сабуров генетика.
Якимовских лишь кивнул, не в силах произнести ни слова, настолько его ошеломило увиденное.
Куприянову тоже впервые довелось увидеть такое превращение, но он быстро справился с потрясением. Сорвав с себя плащ, он протянул его девушке сквозь прутья решетки. Девушка поспешила прикрыть свою наготу.
— Откройте клетку, — потребовал Куприянов. — Коллега, мне может понадобиться ваша помощь.
— Конечно-конечно, — растерянно ответил Якимовских.
Сабуров кивнул капитану, тот отпер дверцу клетки. Солдаты приблизились, по-прежнему держа оружие наготове.
Куприянов вошел в клетку. Якимовских несмело последовал за ним. Ищеев тут же запер за ними дверь. Запахнув полы профессорского плаща, девушка вжалась в дальний угол клетки, с недоверием глядя на людей.
— Не бойтесь, Маша, — произнес Куприянов. — Мы не причиним вам вреда. Позвольте мне осмотреть вашу рану.
— Откуда вы знаете мое имя? — тихо спросила девушка.
— Это очень долгая история. Я обязательно все вам расскажу, но чуть позже. Сейчас я должен осмотреть вас. Пожалуйста, выйдите на свет.
— Со мной все в порядке, — все так же тихо сказала девушка.
Тем не менее, она приблизилась. Обнажив ее ключицу, оба профессора с удивлением увидели абсолютно чистую кожу, без следов каких-либо повреждений. Куприянов вдруг вспомнил слова Тихого, что ранения зверя никак не отражаются на облике его второй половины. Видимо, полковник был прав.
— Невероятно, — пробормотал Якимовских.
— С вами точно все в порядке? — участливо спросил Куприянов. — Ничего не болит?
— Нет, все хорошо, — прошептала Маша.
Указав на заметно округлившийся живот девушки, Якимовских поинтересовался:
— На каком вы месяце?
— Восьмом, — ответила Маша. — Где мой брат?
Якимовских растерянно взглянул на коллегу.
— Мы не знаем, — солгал Куприянов.
Но по глазам девушки он догадался, что та уже сама все прекрасно поняла.
— Зачем я здесь? — снова спросила Маша.
— Это тоже очень долгая история, — ответил Куприянов. — Нас ждет очень серьезный разговор. Но это потом, сейчас вы должны отдохнуть и набраться сил. Обещаю, что постараюсь вам помочь. Но и вы должны помочь мне. Постарайтесь сдержать в себе волчицу. Я знаю, вы можете это сделать.
— Хорошо, — вяло пообещала девушка.
Ни в ее голосе, ни во взгляде не чувствовалось доверия. Казалось, у нее вообще уже не осталось никаких чувств, в душе образовалась пустота. Впрочем Куприянова это не удивляло. Трудно было бы ожидать чего-то другого от девушки, оказавшейся в таком незавидном положении.
— Вы очень бледны, Маша? — заметил Куприянов. — Вы хорошо себя чувствуете?
— Я очень устала, — прошептала девушка.
