— Это был он. Макс Саверо.
Судья подался вперед.
— Попрошу вас смотреть прямо на обвиняемого мисс Грант. В целях идентификации.
Отчаянно хватая ртом воздух, сдерживая готовый вырваться крик, Конни посмотрела в сторону человека, застрелившего собственных родителей.
— Вот он! Максимилиан Саверо.
Рядом со своим подзащитным восседал Стэнли Коррф — холеный, невозмутимый. Позади — Святоша. Он и в самом деле здесь. Этот жестокий и злобный мучитель из прошлого ей не привиделся, нет!
— Мисс Грант, — продолжал Ник. — Расскажите своими словами, что произошло после того, как Макс Саверо выстрелил из пистолета?
— Я уронила поднос. — Она пыталась сосредоточиться, но мысли путались, воспоминания наплывали одно на другое. — Бокалы разбились.
И сейчас ее накажут, обреченно подумала она, мысленно переносясь в детство. Конни разбила стакан! Конни — скверная девчонка!
Усилием воли она заставила себя вернуться в настоящее.
— Я побежала остановить его, но он уже спустил курок… Я просто глазам своим не поверила. Макс Саверо появлялся в ресторане и прежде и всегда производил впечатление истинного джентльмена. Как он мог пойти на такое?
— Протестую! — Это снова встрял Стэнли.
— Протест принят. Мисс Грант, описывайте только то, что видели.
— Я посмотрела ему в лицо. — О да, она помнила эти глаза! Бездушный взгляд хладнокровного убийцы. — Нас разделяло несколько дюймов. Он вроде как толкнул меня в сторону и побежал к двери.
Роббинс вернулся на свое место к столу обвинения.
— Ваша очередь, мистер Корфф.
Конни не глядела в сторону Стэнли, но чувствовала: он уже рядом. В воздухе разливался запах дорогого одеколона — и холодная враждебность.
— Вы называете себя порядочной женщиной, мисс Грант?
— Протестую! — воскликнул Роббинс.
— Ваша честь, — возразил Корфф, — эту тему мы обсуждали в ходе предварительной дискуссии. Мистер Роббинс знает, что я намерен проверить репутацию его свидетельницы. Репутация имеет прямое отношение к истине, особенно если допустить возможность подкупа.
Судья Фултон задержался с ответом.
— Протест отклонен. Продолжайте, мистер Корфф.
— Ну-с, мисс Грант? Вы порядочная женщина?
— Да.
— Вы бывали под арестом?
— После совершеннолетия — ни разу.
— Зато на несовершеннолетнюю Конни Грант существует весьма внушительное судебное досье. — Стэнли сверился с блокнотом. — Что у нас тут такое? Вы дважды убегали из дому. И даже обвинялись в хранении наркотиков.
— Все это было до того, как мне исполнилось пятнадцать, сэр!
Но Стэнли Корфф продолжал:
— В школе ваши оценки оставляли желать много лучшего. Несколько учителей занесли в свои учетные карточки пометку «неисправима». Вы дрались со сверстниками. В старших классах вообще бросили школу. Это соответствует истине?
— Да, но… — Конни так хотелось объяснить судье, что у нее были и успехи, что многие учителя относились к ней по-дружески, называли умницей, поощряли.
— В возрасте между восемью и четырнадцатью годами вы сменили в общей сложности девять приемных семей, — неумолимо продолжал Стэнли. — Верно?
— Не помню, — выдохнула Конни. — Возможно…
— Может, вы вспомните кого-то из своих приемных родителей? — предложил Корфф. — Оглянитесь вокруг. Вы никого не узнаете?
Во взглядах ненавистных ей людей читалось осуждение. Искаженные презрением лица… Конни знала, что за яд источают их языки. Знала, как впиваются в кожу их острые когти, помнила звук пощечин. Помнила ремень, со свистом полосующий спину…
— Мисс Грант? Вы узнаете этих людей?
— Да…
Голос ее дрогнул, но плакать она не собиралась. Из последних сил Конни сдерживала слезы, давно накопившиеся внутри. Она не позволит мучителям победить, после стольких-то лет!
Тем временем Стэнли передал присяжным увеличенную фотографию Конни. Платиновые волосы в беспорядке падают на плечи, вызывающе яркий макияж смазан, низкий вырез блузки открывает грудь. Даже на взгляд самой Конни этот портрет ей чести не делал. Девица низкого пошиба…
— Ваша фотография, мисс Грант?
— Да.
— Внешне вы очень изменились, — заметил Стэнли. — Эта фотография сделана во времена «Афродиты»?
— Не знаю. Может, и так.
— Что до ваших взаимоотношений с мужчинами, мисс Грант… У вас было много любовников?
— Нет!
— Разве не правда, что сейчас вы спите с…
— Протестую! — вознегодовал Роббинс. — Ваша честь, под судом находится отнюдь не Конни Грант. Мистер Корфф использует непристойную и подлую тактику, чтобы дискредитировать показания свидетельницы, которая сумела возвыситься над тяжелым детством и стала полезным членом общества. Всю жизнь она проработала…
— Протест отклонен, — прервал судья. — И предупреждаю вас, мистер Роббинс, против подобных вспышек.
Стэнли Корфф снова приступил к делу.
— Мисс Грант, за последнюю неделю вам доводилось спать с мужчиной?
Сердце бешено билось в груди. Впервые в жизни ей не на что и не на кого было надеяться. Золотая мечта любви, что связала ее и Ника, вдруг показалась запятнанной, жалкой, мерзкой…
— Отвечайте на поставленный вопрос, мисс Грант!
— Да…
Она подняла взгляд. Зал суда стремительно вращался вокруг нее гигантским водоворотом, омут былого отчаяния затягивал все глубже, а сил противиться не осталось.
— Этот человек присутствует в зале суда?
— Да…
Роббинс снова изъявил протест, попросил о перерыве, потребовал изменить направление допроса.
Стэнли подался вперед и гулким ораторским голосом спросил:
— Конни Грант, вы спите с государственным обвинителем, Николасом Роббинсом?
Зал суда словно взорвался. К выходу наперегонки устремились репортеры. Здесь ли мать Ника? Как теперь смотреть в глаза этой приветливой элегантной леди? Конни закрыла лицо руками: щеки горели.
Словно издалека послышался удар молоточка, призывающий к порядку. Каждый звук болезненно отзывался в ее сознании — мучительнее ударов, полученных в детстве, сокрушительнее унижений, испытанных прежде. Ей захотелось сдаться. Этой пытки она не вынесет…
— В мой кабинет! — закричал судья. — Мистер Роббинс, мистер Корфф! В мой кабинет, немедленно!
Ник держал ее за руку. Она видела, как двигаются ее губы, а затем услышала слова, произнесенные совсем тихо, только для нее одной:
